– Уже еду, – сказала она в трубку. – Мы поедем на прогулку, Тобс.

– Но мы с Танком ведем сражение!

– Закончите, когда вернемся.

– Настоящий джедай никогда не останавливается в разгар битвы.

Она присела на корточки и заглянула ему в глаза.

– Нам предстоит другая битва.

– Да ну! – возбужденно воскликнул малыш.

– Именно. Поедем за твоей тетей.

– Ну-у, это скучно, – разочарованно пробормотал он. – И ты обещала пойти в парк.

– Да, но иногда случается всякое.

– Только не с джедаями. С джедаями никогда не случаются плохие истории, вроде когда никто не идет в парк.

Все еще держа меч, он помчался по коридору и захлопнул дверь своей комнаты.

Значит, кто-то хочет спать? Вообще-то и Грейс не помешало бы…

Она открыла дверь спальни. И увидела две полки, мальчика и собаки, торчавшие из большого кресла в виде стручка фасоли. Классическая поза: «если я не вижу тебя, значит, ты не видишь меня».

– Тоби? Танк?

– Не отвечай, – раздался детский шепот. И тут же приглушенное фырканье.

Собачье фырканье.

– Ой, а куда же подевались лучшие в мире джедаи?

Снова фырканье.

И смешок.

– Как жаль, что я совсем одна, – пожаловалась Грейс, – потому что мне очень нужны лучшие из лучших воины-джедаи. Впереди нас ждет кровавая битва. Нам придется спасать тетю Анну.

Попки одновременно завиляли, это их хозяева старались выбраться из кресла. Всю процедуру сопровождали воинский клич и громкое тявканье. Грейс повела Тоби на крыльцо, но тут к дому подкатил Джош.

Вид у него уже был такой, словно день оказался слишком долгим.

– Мне нужен мой ноутбук, – пояснил он. Глаза потемнели, лицо осунулось. Но у него хватило времени присесть перед Тоби, обнять, прежде чем выпрямиться и встретиться с Грейс глазами.

Ей хотелось спросить, все ли в порядке. Хотелось обнять так же крепко, как он обнял Тоби. Хотелось дать шоколадную корзиночку и теплого молока. Хотелось вновь оседлать его и слышать свое имя на его губах, когда он кончит.

Но больше всего хотелось спросить, есть ли хоть малейший шанс на то, что он тоже чувствует: вся это история неприятно близка к тому, чтобы стать куда больше, чем просто развлечением?

– Эй, – окликнула она, втайне удивляясь, с каким придыханием говорит.

Джош зашел слишком далеко прошлой ночью из-за усталости и алкоголя. И она неожиданно поняла, что он, возможно, даже не помнит, что случилось.

В его глазах ничего нельзя было прочесть. В этом он чрезвычайно преуспел.

– Куда это вы собрались? – спросил он.

– Анна просила заехать за ней.

– Опять Девон?

– Не знаю. Вот где она сейчас.

Она показала адрес, нацарапанный на клочке бумаги.

– Но это в другой стороне от кабинета ее физиотерапевта.

Он глянул на часы.

– Моя машина. Едем.

По пути все молчали, если не считать звуков, издаваемых Тоби и его воинами жу-жу на заднем сиденье.

Джош свернул на убогую улочку, и они стали выискивать номера на многоквартирных домах. Трава из асфальтовых трещин, засохший газон, облупившаяся краска и решетки на окнах нижних этажей. Славно.

Анна ждала на тротуаре. При виде машины Джоша она поморщилась. И окинула его злым взглядом, когда он вышел, чтобы ей помочь.

– Я звонила Грейс. Не тебе.

– И тебе добрый день. Ты о’кей?

Он присел перед ней на корточки и прищурился. И попытался коснуться ее щеки в потеках размазанной туши, но она ударила его по руке.

– Я в порядке, только увези меня отсюда.

По дороге домой Джош в напряженном молчании оглядывался на молчаливую Анну, скорчившуюся на заднем сиденье.

Когда они добрались до дома, она покатила в свою комнату, захлопнула дверь, и все стихло.

Тоби схватил меч.

– Мы можем пойти в парк?

– Не сейчас, – отрезал Джош.

– Поплавать?

– Не сейчас.

Тоби воздел руки к небу.

– Ты ничего не позволяешь мне делать, – обиделся он и, прошагав к своей спальне, захлопнул за собой дверь. Точное подражание Анне.

Джош выглядел так, словно ему хотелось рвать на себе волосы. Но пошел по коридору и постучался к Анне.

– Проваливай! – завопила та.

Джош вернулся в гостиную совершенно потрясенный.

– Ты в порядке? – спросила Грейс.

– Не знаю.

Он поднял голову и пронзил ее взглядом:

– Расскажи о прошлой ночи.

– А что с прошлой ночью? – осторожно спросила она, не желая сознаваться в том, чего он, возможно, не запомнил.

Он опять уставился на нее, хотя Грейс старалась принять самый невинный вид.

– Можешь для начала показать мне список сексуальных фантазий, – обронил он наконец.

«Черт, – подумала она, краснея, – значит, он все-таки помнит».

Потемнев глазами, он шагнул к ней, но тут зазвонил телефон. Джош выругался, схватил ноутбук и ринулся к двери.

Грейс облегченно вздохнула, но тут же затаила дыхание, когда он резко повернулся и поднял ее. Так, что они оказались нос к носу.

– Теперь я у тебя в долгу, – тихо сказал он, поставил ее, коснулся губами губ и исчез.

Я бы отказалась от шоколада. Но не привыкла сдаваться.

День выдался тяжелым. Каждый пациент Джоша считал своим долгом поговорить о миссис Портер. Все горевали. Ди и девушки были безутешны. К тому времени как он добрался домой, еле волочил ноги и измучился сильнее, чем прошлой ночью, а это о чем-то говорило.

Он позвонил перед приездом. Тоби спал. Анна уехала, как только он появился на пороге. Впереди был пустой вечер. Он мог делать, что угодно.

Но хотел одного.

Грейс.

В окнах гостевого домика горел свет. Глянув через стекло, он увидел сидевшую на диване Грейс. Но она была не одна. Рядом сидели Эми и Мэлори. Девушки болтали и смеялись. Перед ними стоял столик с открытой коробкой. По всему столу разбросаны бумаги. Натюрморт завершали открытый ноутбук и калькулятор.

Очередное напоминание о том, что у Грейс есть своя жизнь. С ним никак не связанная.

Она взяла еще двух клиентов, это он узнал от Ди, которая слышала от Люсиль, которой сообщил это Андерсон из метизного магазинчика, поскольку сам был одним их этих клиентов. Другим новым клиентом стал магазин мороженого на причале в лице двух братьев, владевших этим магазином; Лэни и Такер, возможно, не имели никакой системы бухгалтерского учета, так что Грейс приходилось начинать с самого начала: правда для нее это не представляло проблему. Похоже, у нее была способность делать тысячу дел одновременно, причем делать блестяще. И он восхищался этим. Она была милой умной труженицей, делавшей все, чтобы найти себя. И никаких жалоб. Никакой жалости к себе. Она делала все, чтобы выжить. Вот так.