Мы шли уже пятый час без перерыва и видели, что сержант не знает окрестностей. Дважды мы подходили к огромным скалам, на которые невозможно было залезть. Мы старались обойти их, но иногда сталкивались с непроходимой растительностью и крутыми склонами, что нас еще более тормозило.

Еще через два часа ходьбы вокруг да около сержант дал нам знак для привала. Пока мы перекусывали, он поднялся на близлежащий холм, чтобы обследовать район. Очевидно, он заблудился. Сорабелла всегда приводил нас к цели безошибочно. Но было очевидно, что даже лучшие ошибаются. Через полчаса сержант вернулся и собрал нас.

— Я должен признать, что заблудился в лесу, и потому вам придется пройти лишние десять километров. Мы не будем первыми, но в этом вина только моя, так что наша единственная цель — добраться вовремя. Я проведу вас по более безопасной дороге. Вперед!

Я помню, в тот день Сорабелла не обедал, но повел нас вдвое быстрее. Феррари, наш утренний «герой», видимо, начал отставать, и мы слышали, как ругался его русский напарник. Пайетт, который шел последним, начал смеяться, но смех внезапно прекратился, и он дал сигнал тревоги. Сорабелла в считанные секунды оказался позади группы.

— Что, испанцы на нас напали? — спросил он с улыбкой.

Мы поняли, что находимся вблизи испанской границы.

— Нет, сержант, Феррари стало плохо, — сказал Пайетт. — Его только что вырвало.

— Феррари, позор на твое имя! — закричал Сорабелла. — Ну, напарнику взять его FAMAS, а мы будем по очереди нести его ранец. Феррари без багажа пойдет передо мной, чтобы я видел его состояние, но я не хочу отставать. Вперед!

Мы опять тронулись в бешеном темпе Сорабеллы. Каждый из нас нес ранец Феррари в течение минут десяти, после чего араб почувствовал себя лучше и снова взял ранец. Мы подошли к заваленной снегом горной тропинке и продолжали идти по ней.

Внезапно задул ветерок, который начал разгонять тучи. Солнце появилось снова, и перед нами открылся великолепный вид на горы, но лучше всего было то, что два грузовика ждали нас примерно в километре от холма, на который мы только что поднялись. Это было место нашей последней встречи, что означало конец последнего похода и конец обучения.

Мы начали быстро спускаться к грузовикам. Две другие группы уже прибыли, и когда мы приблизились, я услышал, как Раза со своей насмешливой улыбкой кричит: «Первая группа всегда первая, ха, ха, ха». Сорабелла не обиделся, только рассмеялся в ответ. И действительно, не все ли равно, в конце концов, мы все пришли вовремя, все прошло без проблем и по нормативу. Мы сели в машины и направились в наш Четвертый полк, с которым настало время попрощаться, потому что подготовка была закончена.

После великой битвы под Камероном легион был отправлен обратно в Алжир, и Сиди-Бель-Аббес стал домом и школой легионеров. Но так как в последующие годы не было вооруженных конфликтов, то личный состав сократился с 6000 на 1500 солдат. Только в 1870 году небольшая часть легионеров была включена во французскую армию для отражения пруссаков под Шалоном. Во время битвы за Седан часть была окружена и побеждена многочисленным врагом.

С этого периода в истории осталось имя легионера Мадсена, молодого датчанина, который в 14 лет вступил добровольцем в армию своей страны. В 1870 году только что окончивший обучение в Сиди-Бель-Аббесе Мадсен вошел в группу, которой предстояло стать подкреплением французской армии в долине Луары. Во время битвы под Седаном молодой легионер был ранен и попал в плен. Но ему удалось бежать. Как единственный легионер в стрелковой части, в которую он был распределен, он показал небывалую храбрость в битве при Орлеане. После войны он был с почестями отправлен обратно в Сиди-Бель-Аббес и оставался в рядах последних 1500 легионеров, пока в 1876 году его контракт не истек. Но это не было концом его военной карьеры. Мадсен эмигрировал в США, где присоединился в качестве добровольца к кавалерии.

В очередной раз Мадсен доказал свою храбрость, служа в Оклахоме, Дакоте и Вайоминге. Он получил звание сержанта, но в 1891 году покинул армию и начал карьеру шерифа. Бывший легионер, отличавшийся невероятной энергией и активностью, стал одной из легенд Дикого Запада, а в 1911 году, в шестьдесят лет, был назначен главой федеральной полиции United States Marshals Service Департамента юстиции США в Оклахоме.

* * *

18 июня 1874 года генеральный губернатор Алжира Шанри делает абсурдное предложение временно распустить Иностранный легион, но оно сразу же было отклонено. Франция готовилась расширить свои колонии, и легион был ей нужен. Министр Леон Гамбетта был первым, кто начал смелое завоевание новых территорий. Оккупация Туниса в 1881 году, завоевания Аннама и Тонкина в Индокитае в 1883–1885 годах. Министр Жюль Ферри продолжил политику расширения колоний конкистой Конго, Судана и Мадагаскара.

Среди многих храбрых легионеров, участвовавших в этих войнах, выделяются несколько имен. Одним из них является сержант бельгийского происхождения Минаер, который сразу после обучения попал в Тонкин с Первым батальоном легиона. Там 3 декабря 1883 года он получил боевое крещение под цитаделью Сон Тай. Молодой легионер находился в первых рядах группы добровольцев, которым удалось перелезть через стену и водрузить французский флаг над воротами ранее неприступной крепости. Через три месяца после этой славной битвы Минаер снова на первой линии атаки в ходе боев в Туен Куанг. Молодой легионер вернулся в Сиди-Бель-Аббес с военной медалью и позже был распределен в саперную роту в качестве каменщика. Даже на этой должности он показал свою храбрость, спасая двух детей, оказавшихся в горящем доме. В 1892 году он добровольцем участвовал в миссии в Дагомее (ныне Бенин) и получил звание сержанта. Два года спустя, попав в Судан, он снова становится героем. Он был ранен дважды — стрелой и пулей, но ничто не могло остановить его, и он мужественно продолжал участвовать в бою. Во время войны в Судане получил признание всех командиров и был награжден орденом Почетного легиона.

Когда он вернулся из Тонкина, новобранцы с трепетом слушали его истории об Индокитае. Один из них, легионер Пфирман, после рассказов Минаера записался добровольцем в новую группу, отъезжающую в Тонкин. Он прибыл в Хайфонг, а в июле 1889 года его полк отправился в Северный Тонкин. 28 августа молодой капрал участвовал в боях между Лангсономо и Као Бангом. Через неделю рота Пфирмана атаковала противника, который укрепился в одной из деревень по дороге. Вдохновленный историями Минаера, Пфирман бросился в яростную атаку, но, к сожалению, был тяжело ранен. Боевые товарищи не оставили молодого капрала и сделали все, что было в их силах, чтобы спасти его. Пфирман вернулся в Сиди-Бель-Аббес, но его физическое состояние не позволило ему воевать дальше. До конца своего контракта он оставался на базе и работал на кирпичном заводе полка. За мужество он получил знаки отличия сержанта. Сержант Пфирман остался в истории легиона со своей записной книжкой, полной полезных и мудрых советов молодым легионерам. Кроме новичков, поступавших в Alma mater Иностранного легиона, Пфирман давал советы своему сыну Полю, который позже стал полковником и командовал Пятым полком Иностранного легиона. Послания и напутствие уже постаревшего сержанта достигли и его внука Клода, который продолжил семейную традицию в легионе и достиг звания капитана.