– «А тебе за сотрудничество с ним ничего не будет? – поинтересовался младший с искренним любопытством. – Готов, Демон?»

– Да.

– Они готовы, – сказал Артур.

– Сейчас будет огонь! – крикнула Ласка… адресуясь к зверовампирам Истмара.

Так это они создали мороки для демонов? Ничего себе!

На окраине Луги темнота расцветилась алым, оранжевым и золотым, дивный огненный цветок раскрылся там, огромный, жадный, и демоны, не завершив очередного круга, устремились в самую его сердцевину. Стальная туча исчезла в пылающих лепестках. Все случилось быстро, беззвучно, как-то очень просто. И от этого гораздо более страшно, чем если б снова гремели выстрелы и плавилась земля.

– Кто «они»? – Ласка снова пнула остекленевшие потеки камня. – Тут с тобой бесплотный маг ненормальной силы, а кто еще? – Она наконец перевела взгляд на Демона. – Этот, что ли?

– Это Демон, – сказал Артур.

– А то я не вижу!

– Второй огненный шторм был его, и этот огонь тоже.

– «Скажи ей, что это он землю остудил, скажи, иначе они б сгорели все, если б в город сунулись». – Альберт в кои-то веки решил восстановить справедливость? Чудны дела Твои, Господи, неужели у младшего есть совесть?

– Это он остудил землю, – повторил Артур вслед за братом, – иначе вы бы не смогли сюда попасть.

– Демон-стихийщик, – выплюнула Ласка с невыразимым презрением, – мелкота. Эти куда круче были.

– Они были, а я все еще есть. – Демон наконец соизволил заговорить с упырицей.

– Он разговаривает?! – Ласка аж попятилась, и, похоже, она уже не издевалась. – Какого хрена он со мной разговаривает?!

Артур не понял, что ей так не понравилось. Альберт тоже. Младший, кажется, решил оставаться на связи, пока все интересное не закончится, а интересное только начиналось.

– «Чего она? Артур, она чего? – зазудел он. – Что у вас тут такое?»

Артуру даже показалось, что братишка нетерпеливо дергает его за рукав.

– Мне придется, – сказал Демон так неохотно, как будто каждое слово творил прямо сейчас и отдавал на это все силы, – разговаривать с вами. Я останусь с ним. Вы тоже.

– Мы не останемся, – фыркнула Ласка. – Чероки своих уведет, остальные тоже. У всех дела есть. Я, кстати, остаюсь, – без перехода сообщила она Артуру.

Демон пожал плечами. Он с каждой минутой выглядел все более отстраненным – то ли собирался развоплотиться, то ли его и правда, как говорила Марийка, тошнило от близости вампиров.

– Могу поделиться саолами, – произнес он все так же, с усилием.

Ласка открыла рот. Закрыла. Наклонила голову набок, как будто так было проще понимать. И наконец переспросила:

– Что? Какими?

– Шесть тысяч демонов, – сказал Демон. – Шесть тысяч демонических саолов. Полторы тысячи ваши, три Артура, а полторы мои. Я уже не «мелкота», Ласка, уже не «стихийщик».

– Я тебе не представлялась. – Ласка снова показала клыки: – Мы ничего от тебя не возьмем. Артур, никаких сделок с демонами…

– Я даже не знаю, что такое саолы. Но ты права, – Артур кивнул Демону: – Ласка права, ни они, ни я ничего у тебя не возьмем, если только это не будет подарком. А демоны не умеют дарить.

– Я буду учиться. – Демон закрыл глаза. – Мне много чему надо учиться. Могу я… – пауза была долгой, он, кажется, забыл слова, или их не получалось произнести, – сделать пожертвование? В храм?

– Куда?! – в один голос спросили Артур, Ласка и Альберт.

– В храм. Ты же построишь его? Людям надо куда-то идти. И вампирам. Пожертвование – это подарок, если я смогу это сделать, значит, смогу остаться.

Жемчужина, если она брошена в грязь, не станет более презираемой, и, если ее натрут бальзамом, она не станет более ценной. Но она всегда ценна для ее обладателя. Подобным образом сыновья Бога, где бы они ни были, они всегда имеют ценность для их Отца.

Евангелие от Филиппа

Артур терпеть не мог, когда вот так валится на голову все и сразу. Демон, упыри, разрушенная Луга, метаморфозы демонической сущности, саолы, храм, которого нет, и тридцать девять человек, которым нужно сказать, что делать. Люди пока не начали винить его в своих несчастьях, им все еще было не до того. Поселок, за пару минут превратившийся в потеки застывшей лавы, это шокирует. Даже Себеста не нашел что сказать, когда вышел из ратуши.

Ничего не осталось: ни домов, ни скарба, ни хоть каких-то дорогих сердцу вещиц, памяти о погибших близких. Отступая в ратушу, люди взяли с собой только самое необходимое: оружие, боеприпасы, сухпаек. Еще домашних животных. Собаки и кошки, разбежавшиеся, когда на Лугу напала стая Харира, вернулись в пустые дома, ну а потом вернулись хозяева, те, кто выжил. На улице зверье не оставили, на съедение демонам не бросили, и теперь лужане выглядели как евреи во время Исхода: вооруженные, голодные и в окружении разнообразной живности. Ружья и автоматы, пистолеты и ножи, собаки на поводках, кошки в переносках и так, сами по себе, а вокруг черная, безжизненная земля.

– Я могу сделать, как было, – сказал Демон. – Время вспять не поверну, но могу заново построить так, что будет не отличить.

Себеста покачал головой:

– Нет, не надо. Так лучше.

Поразмыслив, Артур решил, что Себеста прав. Луги больше не было, не было и прежней жизни. Жизнь началась новая, но вот какая?

– Что мы должны делать? – спросил Себеста, и, будто молча повторяя его вопрос, на Артура посмотрели все остальные. – Мы должны рассказывать всем о Боге? О том, что случилось в Луге? Бог спасает наши души, выбрасывая нас в воду, сразу на глубину. Поплывем – хорошо. Нет – вытащит, даст отдышаться и бросит снова. И Он, – Себеста обвел взглядом черные руины, – снял с нас все камни, которые могли утянуть на дно. Артур, я понимаю это, мы все понимаем это, но как об этом рассказать, чтоб поняли другие? «Бог не оставит вам ничего, идите к Богу!» Плохая мысль.

– Да нет, нормальная. – Ласка пустила по кругу пачку сигарет. – Для тех, у кого уже ни хрена нет, самое то. На Земле христианство началось с тех, кому терять было нечего.

– На Земле христианство началось с Христа, – сказал Артур.

– А кто в него верил? – парировала Ласка. – Так, чтоб по-настоящему, чтоб по воде ходить или… – Она щелкнула зажигалкой, затянулась. – Или чтоб демоны от одного вида корчились. Он не дает доказательств, Ему же вера нужна, а мы верить не можем, нам доказательства подавай. Только такие, как ты, и выручают, а вас таких хрен да ни хрена. Здесь вообще ни одного не было. Христианство началось с отчаявшихся.

– Не знаю, где эта Земля, но мы не отчаялись, – сказал Себеста.

– Вы поверили. В этом и смысл. А значит, и другие поверят. Я к тому, что подход ты обозначил верно: к… Нему придут те, у кого ничего не осталось. От этого и будем плясать.