В 1939 году, в связи с началом войны, Рёсснер был призван в армию, но СД быстро добилась его возвращения к прежнему месту службы. С тех пор и до самого крушения рейха он занимал в РСХА пост референта по делам национальной культуры и искусства. В 1944 году ему было присвоено звание оберштурмбанфюрера (подполковника СС). Подписывая представление, рейхсфюрер СС Гиммлер высказал пожелание, чтобы Рёсснер «принял участие в охранно-полицейских акциях на Востоке». Однако эта «почётная командировка», которая впоследствии привела ряд его коллег по РСХА на виселицу, по каким-то причинам не состоялась. Работа же Ганса Рёсснера в Главном управлении имперской безопасности удостаивалась самых лестных оценок. Начальство характеризовало его как «одного из способнейших» сотрудников, «творческого человека», который смог «столь чётко и ясно выработать для своего отдела основные национал-социалистические установки, что ряд решений в области культурной работы во время войны был принят на основе его предложений». В характеристиках отмечалось, что «способности и глубокая проникнутость национал-социалистическим мировоззрением» делают Рёсснера, среди прочего, «особо востребованным оратором на партийных мероприятиях».

Одним из его ораторских «триумфов» стал доклад на тему «Гуманизм и гуманность» на заседании Общества германистов в Ганновере в мае 1943 года. Третий рейх, вещал Рёсснер, снова ведёт «судьбоносную борьбу» против Запада с его «англо-американской гуманистической идеологией» и Востока с его «крайней большевистской формой той же идеологии». Решается вопрос, «удастся ли возникшие на германской основе начала внедрить в духовную структуру Европы, или универсалистские идеи европейской культурной традиции вновь приведут к фиктивному общеевропейскому сознанию…» В апреле 1945 года Рёсснер вместе с начальником Управления Олендорфом и рядом других сотрудников бежит во Фленсбург, где обосновалось т. н. правительство Дёница. Там же он был арестован американцами в мае 1945 года.

Возникает вопрос: где «перекидной» мостик, который вел эсэсовского офицера от германистики к «европейскому проекту»? На самом деле о работе Рёсснера в качестве офицера СД над проектом «Европейского союза» известно очень немного. Однако все-таки сохранились свидетельства и документы, которые позволяют судить о том, что его послевоенное появление в «проевропейском» издательстве «Шталлинг» было отнюдь не случайным. 29 ноября 1942 года на страницах журнала «Рейх», издание которого курировал лично министр пропаганды доктор Геббельс, появилась статья Рёсснера, называвшаяся «Другая Германия». В этом материале его автор задавался вопросом относительно «судьбы европейской культуры». Рёсснер пивал: «Сегодня можно услышать, как выказываются опасения, что в самой чудовищной из всех войн силы рейха настолько сосредоточатся в военных, экономических и технических усилиях, что для таких отвлеченных сфер жизни как культура, дух, душа и искусство более не останется энергии. Вместе с тем наши силы не должны быть односторонне сосредоточены лишь в одном из направлений. Чем дольше продолжается война, охватившая всю планету, тем реальнее становится угроза, что по этому пути пойдет вся Европа. Кто же тогда даст гарантии сохранности европейской культуры? Кто позаботится о ее будущем?» Отвечая на этот вопрос, Рёсснер делал достаточно смелое заявление: «Вероятно, ход мировой войны подтвердил правоту тех нейтральных культурных критиков, которые много лет назад предостерегали от того, чтобы национал-социализм пошел по пути односторонне военного, „прусского“ превалирования, когда его жизненная энергия и организационные возможности могли спасти Европу от большевизма, но не были в состоянии породить новую форму европейской цивилизации и культуры». На самом деле подобного рода журналистские ходы были всего лишь уловкой, некой игрой с читателем. В действительности Ганс Рёсснер не намеревался критиковать ни военную политику, ни военное (на тот момент) превосходство Третьего рейха. Его задача состояла в другом – ему надлежало положить начало процессу «очеловечивания» Германии, под которой в тот исторический момент в первую очередь подразумевался нацисткой режим. Он призывал не бояться того, что военные триумфаторы задвинут в тень всех остальных. Очевидно, что некоторые из фраз адресовались представителям оккупированных европейских территорий: «Из исторических примеров мы знаем, что проигравшие в войне становились неявными победителями в духовной сфере». В непрерывной игре тени и оттенков, Рёсснер как бы завлекал читателя в тенета идеологических ловушек: «Никто не будет отрицать, а солдат в самой наименьшей степени, что война по сути своей разрушительна, никто не приукрашивает ее. Также никто не спорит с тем, что война мобилизуется все силы рейха в невидной ранее степени». Однако подобная мобилизация преподносилась автором не как негативное для сферы европейской культуры, а как по-своему позитивное явление. Для этого даже использовалась цитата из Ницше: «Пиши кровью и ты узнаешь, что кровь есть дух».

В своей статье Ганс Рёсснер говорил о «другой Германии». «Другая Германия», противопоставлялась с одной стороны «тайной Германии» (так обычно именовали затаившихся оппозиционеров-антифашистов и просто скрытно недовольных гитлеровским режимом) и другой стороны она должна была отличаться от господствовавших в Европе представлений о Германии как «варварской стране». Рёсснер пытался снять дилемму выбора между гуманизмом и варварством, намекая, что, одержав победу, Третий рейх якобы явил Европе чудеса процветающей культуры. В частности в статье говорилось: «Они [европейцы] почитают нас как народ мыслителей и поэтов, но при этом тайком надеются лишить этот народ политической воли. Они восхищаются Ницше как „великим европейцем“, но признают пруссака Бисмарка и созданную им империю. Наконец, они с распростертыми объятиями готовы воспринять гуманизм Томаса Манна, но вместе с тем осуждают самую великую немецкую революцию[3]». Рёсснер пытался сформировать условные принципы, согласно которым Европа искренне восприняла «другую, неправильно понятую Германию», и тем самым после предполагаемой военной победы Третьего рейха были бы сняты внутриевропейские (в первую очередь культурные) противоречия. Не удивительно, что подобного рода воззрения после легкой трансформации оказались востребованными в послевоенный период. Заменив пару идеологических клише, компания высокопоставленных офицеров из СД продолжала превозносить «новую Германия» (в очередной раз «новую») как хранительницу европейской культуры. Не удивительно, что все они либо получили «новую личность», либо все-таки оказавшись перед судом, в итоге были фактически оправданы, получив приговор в качестве «невольных попутчиков преступного режима».

Если говорить о таинственным образом пропавших специалистах, занимавшихся в недрах Третьего рейха разработкой «европейского проекта», то нельзя не обратить внимание на то, что подобно Долецалеку и Шнайдеру странным образом в число погибших оказались зачислены Вернер Дайц и Георг Шмидт-Рор. Никто не видел их гибели, не было обнаружено их тел, во всех случаях предполагалось, что они погибли во время боев, которые вели подразделения фольксштурма. Даже если допустить, что начальника отдела из состава «Наследия предков» и ценнейшего специалиста в области планирования, экономики и химии все-таки призывал в фольксштурм, то их исчезновение в любом случае выглядит странным. Как знать, может быть, они получили новые документы и оказались более удачливыми, нежели Долецалек и Шнайдер, а потому и не были изобличены. В пользу этой версии говорит внезапное появление в послевоенной Германии специалистов по европейской интеграции. Еще недавно ничего из себя не представлявшие люди, вдруг начинали говорить профессиональным языком и употреблять формулировки, которые весьма напоминала обороты и лексику Вернера Дайца. Одним из таких деятелей был Вальтер Хальштейн, с которым Вернер Дайц пересекался в годы нацистской диктатуры в Академии немецкого права.