Грант отодвинулся и взглянул на меня полуприкрытыми глазами из-под темных ресниц…

– Ты права, торт прекрасный!

Не знаю, как я удержалась, чтобы не прижать его голову к себе, но он вдруг снова взялся за вилку. Если это игра, я согласна подыграть. Грант скормил мне еще порцию чизкейка и опять наблюдал, как я жую и глотаю. Его взгляд не отрывался от моих губ.

Когда я доела, он снова отложил вилку на тарелку и оторвал пальцами новый кусок. Я сидела, положив ногу на ногу, и он свободной рукой взял меня под колено и снял мою ногу на пол. Легонько нажав на колени, Грант заставил меня раздвинуть ноги.

Дыхание у меня участилось, когда он коснулся чизкейком колена и повел, оставляя дорожку сливочного крема, по самой чувствительной, почти атласной коже, остановившись у края шортов. Взглянув на меня с самой сексуальной улыбкой, Грант наклонился и принялся слизывать крем.

На этот раз он не был так нежен, как с шеей: он лизал, всасывал и прихватывал зубами, причем каждый укус колючей молнией отдавался в клиторе. Когда Грант дошел до шортов, я уже извивалась на диване, борясь с желанием схватить его голову и прижать к себе между ног.

Лукавая усмешка на лице выпрямившегося Гранта подтвердила, что он прекрасно знает, что делает.

– Ах, ты любишь дразнить? – выдохнула я. – Никогда бы не подумала.

– Дразнить значит что-то показывать и не давать, а я буду счастлив дать тебе все, что ты захочешь. – Грант чуть наклонил голову набок. – Скажи мне, чего ты хочешь, Айрленд!

Мне хотелось тысячи разных вещей: чтобы он не останавливался у начала грудей и покусывал мои соски так же, как только что бедро, чтобы он всасывал мой клитор так же, как только что кожу на шее.

– Я… Я не хочу, чтобы ты останавливался!

Грант улыбнулся и взял у меня из рук тарелку с тортом.

– Откинься и подвинь попу к краю дивана.

Опустившись передо мной на колени, Грант большим пальцем потер мой клитор через шорты.

– Давай-ка их снимем.

Руки у меня дрожали, когда я расстегивала пуговицу и короткую молнию. Грант снова улыбнулся:

– Привстань…

Шорты и трусы скользнули по ногам и улетели в сторону. Сидя перед ним голой, я вдруг почувствовала себя беззащитной.

– Откройся для меня пошире.

Я колебалась, и тогда Грант поднял на меня глаза.

– Я хотел попробовать твой вкус с той минуты, как впервые увидел тебя, – он сделал паузу и перевел взгляд вниз: – Шире, Айрленд!

Вопреки инстинктивному побуждению сжать колени я расставила ноги как можно шире. Грант одобрительно улыбнулся, облизнул губы и нагнулся ко мне. Он провел языком по мне с одного конца до другого и принялся щекотать мой центр, устроив мне чудесную пытку. Всякое стеснение исчезло, когда он всосал мой клитор. Извиваясь на краю дивана, я запустила пальцы в густые волосы Гранта и потянула. Мне было так немыслимо хорошо, что уголки глаз защипало от слез.

– О господи! – я дернулась, когда язык Гранта проник в меня.

– Я хочу выпить все твои соки, милая. Кончи мне на язык.

От вибрации его слов мне в самую нежную кожу я задрожала. Язык Гранта вернулся к клитору, а во мне оказались два его пальца. Это было слишком много и слишком скоро, а он стонал и все просил меня кончить ему в рот.

Когда я, приподняв бедра, впилась ногтями ему в кожу, Грант удержал меня на месте, сгибая пальцы внутри меня и посасывая сильнее.

– О господи… да… да…

Оргазм скрутил меня почти неистово. Я замотала головой, а Грант массировал и поглаживал нужную точку внутри меня, пока по телу не прошла последняя судорога. Тяжело дыша, я приходила в себя, вялая, будто бескостная, видя звездопад крепко зажмуренными глазами.

Наконец Грант встал, подхватил меня на руки и уселся туда, где я только что сидела. Я уронила голову ему на грудь, не в силах удержать широкую улыбку.

– Это был лучший в мире чизкейк.

Грант засмеялся и припал к моим губам.

– На вкус ты лучше любого десерта.

Я покраснела, хотя голова этого мужчины только что прижималась к моим самым интимным частям.

– Прости, но сейчас я практически бесполезна. Дай мне пару минут отдышаться, и я смогу заняться тобой.

Брови Гранта сошлись на переносице.

– Это не «ты мне, я тебе», Айрленд.

– Но я до тебя еще даже не дотронулась!

Он немного отодвинулся, чтобы посмотреть мне в глаза.

– Не пойми превратно, потом я буду долго стоять под душем, но в первый раз, когда я кончу с тобой, я хочу быть в тебе. Я настоял на том, что здесь только что было, но к сексу я принуждать не стану. Когда будешь готова, сама дашь мне знать.

Я вздохнула.

– Честно говоря, я бы тебя не остановила, если бы все произошло прямо сейчас.

– Твое тело было готово, – он помолчал и постучал подушечкой пальца по моему виску: – Но вот здесь…

Я хотела возразить, что он ошибается, но Грант был на сто процентов прав. Мое тело безумно его хотело, но разум еще сопротивлялся. Тот факт, что Гранту было небезразлично, чтобы мы с ним оказались на одной странице, многое для меня значил.

Я улыбнулась.

– Спасибо.

– За оргазм или за то, что не заставляю?

– За то и другое.

Чуть позже Грант пошел в ванную, а я оделась и выглянула в окно, приподняв штору. Солнце клонилось к западу. В этой бухте действительно изумительные закаты…

Грант вернулся и обнял меня за талию, поцеловав в плечо.

– Хочешь подняться на палубу и полюбоваться закатом? Я отрежу тебе еще чизкейка и на этот раз не буду мешать доедать.

– Хорошо, – я засмеялась.

Мы устроились на баке, наслаждаясь покоем. Грант сел спиной к мачте, а я устроилась между его расставленных коленей, откинувшись ему на грудь. Мы потягивали вино и говорили, на что похожи облака. Сразу после моего приезда мы кинулись утолять долго сдерживаемое желание, а мне все-таки было любопытно расспросить о Лео. Зная, что Лили – его сестра, я не хотела показаться нескромной, поэтому начала издалека.

– Твои сестры очень милые.

Грант вздохнул.

– Две кобылы с яйцами, вот они кто. Выкачали столько информации, сколько смогли, и отвалили переваривать.

Я усмехнулась.

– Значит, и Кейт подозревала, что ты затеял эту комиссию с единственной целью – чтобы у нас появилась, так сказать, площадка для общения?

Грант покачал головой.

– Чувствую, мне это до самой смерти будут припоминать. Знаешь, до сих пор не могу понять, что на меня нашло, когда я придумал такую дичь.