Джейми приподнял густую бровь.

– Ты не замечала, как вдова Маккаллум на него смотрит?

– Нет, – удивленно ответила я. – А ты что-то замечал?

Он кивнул.

– Да, и Брианна тоже. Она пока терпит, но попомни мои слова, саксоночка, если Роджер поскорее не придумает, как выдать вдову замуж, он обнаружит, что собственный очаг может быть пожарче ада.

– Вот оно как. Но Роджер ведь не отвечает на симпатию миссис Маккаллум? – спросила я напряженно.

– Нет, – сказал Джейми рассудительно, – и поэтому он все еще при яйцах. Но если ты думаешь, что моя дочь из тех, кто станет терпеть…

Мы говорили приглушенными голосами и при звуке открывающейся двери хирургической резко замолчали. Мальва просунула голову в кабинет, – ее щеки горели здоровым румянцем, вьющиеся пряди темных волос падали на лицо. Несмотря на грязные пятна на переднике, она выглядела как дрезденская статуэтка, и я заметила, как Джейми улыбнулся ее пышущей свежести.

– Миссис Фрэзер, я профильтровала всю жидкость и разлила ее по бутылкам. Вы сказали, что все остальное нужно сразу скормить свинье… вы имели в виду большую белую свинью, которая живет под домом? – Такая перспектива явно вызывала у девушки сомнения, и ничего удивительного.

– Я займусь этим, – сказала я, поднимаясь. – Спасибо, милая. Почему бы тебе теперь не пойти на кухню и не попросить у миссис Баг кусок хлеба с медом перед тем, как ты пойдешь домой?

Она присела в книксене и пошла в сторону кухни. Я слышала, как Йен поддразнивает миссис Баг, и заметила, что Мальва остановилась на мгновение, поправляя чепец и завивая пальцем прядь волос, прежде чем войти.

– Ну, Том Кристи может планировать все, что угодно, – пробормотала я в сторону Джейми, который вышел в холл со мной и видел манипуляции Мальвы, – но твоя дочь здесь не единственная себе на уме.

Он коротко снисходительно крякнул и вернулся в свой кабинет. Я же отправилась в хирургическую, где на столе стоял большой таз хлюпающих помоев – тщательно собранные остатки последней партии выращенного пенициллина.

Открыв окно, выходящее на торец дома, я посмотрела вниз. В четырех футах подо мной лежала гора грязи, отмечая вход в логово белой свиньи под основанием дома.

– Свинья? – позвала я, наклоняясь вперед. – Ты дома?

Каштаны созрели и падали с деревьев, она вполне могла быть в лесу, наслаждаясь каштановым пиром. Но нет – в мягкой земле были видны следы ее копыт, ведущих внутрь, а из-под земли доносилось тяжелое дыхание.

– Свинья! – позвала я громче и настойчивей. Услышав, как под половицами задвигалась, выползая, огромная туша, я наклонилась вниз и аккуратно сбросила деревянный таз прямо на кучу земли, расплескав лишь малую часть его содержимого.

Мягкий звук удара о землю тут же повлек за собой появление огромной головы, покрытой белой щетиной и снабженной большим сопящим розовым пятаком. За ней последовали плечи, шириной не уступающие табачной бочке. С воодушевленным хрюканьем свинья вытянула оставшуюся часть своих нескромных телес из норы и тут же буквально набросилась на таз, завиток ее хвоста туго скрутился от удовольствия.

– Приятного аппетита. Главное, запомни, кто источник всех твоих радостей, – сказала я ей и вернулась в хирургическую, не забыв закрыть окно. Подоконник с другой стороны усеивали торчащие щепки и потертости – результат привычки надолго оставлять помойный таз на столе рядом с окном; свинья не обладала ангельским терпением и была готова в случае необходимости забраться в дом и, так сказать, потребовать свое, если ей казалось, что трапезу сервируют недостаточно быстро.

Мой мозг, частично отвлекшись на свинью, все еще был занят предложением Бобби Хиггинса и потенциальными сложностями на пути этого предложения. И это не говоря уже о Мальве. Без сомнения, она была неравнодушна к голубым глазам Бобби – все-таки он очень симпатичный молодой человек. Но, стоит признать, что и Йен был ей небезразличен, хотя его шарм и был совершенно иного свойства, чем у Бобби.

Интересно, что Том Кристи может подумать о таком зяте, как Йен. У Йена не было источников дохода, но была кое-какая собственность – десять акров необработанной земли. Индейские татуировки – это более приемлемо, чем клеймо убийцы? Возможно. Но Бобби – протестант, а Йен – католик, по крайней мере формально. Ко всему прочему Йен – племянник Джейми, а это палка о двух концах. Я знала, что Кристи завидовал Джейми. Союз между нашими семьями покажется ему выгодным или, наоборот, это нечто такое, чего он будет избегать любой ценой? Конечно, если план Роджера поженить их с Эми Маккаллум увенчается успехом, это его немного отвлечет. Брианна ничего не говорила мне про историю с вдовой; хотя теперь я начала подозревать, что причиной тому могло быть бессознательно подавляемое недовольство.

Я слышала голоса и смех из кухни – им явно было весело. Я хотела было присоединиться к ним, но, заглянув в кабинет Джейми, увидела его стоящим возле стола с руками, заведенными за спину. Он смотрел на письмо Джона Грея и задумчиво хмурился.

С каким-то неожиданным болезненным уколом я поняла, что мысли его были с его сыном, не с дочерью. Я зашла в кабинет и обняла его со спины, опустив голову ему на плечо.

– Ты думал о том, чтобы попробовать убедить лорда Джона… что американцы не так уж не правы? – спросила я немного неуверенно. – В общем, ты мог бы попробовать перетянуть его на твою сторону.

Сам лорд Джон не примет участия в надвигающейся войне, а вот Уилли может… на стороне проигравших. Конечно, воевать будет опасно на любой стороне, но факт остается фактом – американцы выиграют; и единственный способ убедить Уилли перейти на другую сторону – действовать через его названого отца, чье мнение он уважал.

Джейми фыркнул и обнял меня.

– Джона? Помнишь, что я сказал тебе о горцах, когда Арч Баг пришел ко мне со своим топориком?

– Они живут своими клятвами и умирают с ними.

По моему телу пробежала дрожь, и я прижалась к нему сильнее, находя утешение в монолитности его тела. Он был прав; я и сама наблюдала эту беспощадную родовую варварскую верность, но даже когда это происходило у меня под самым носом, было сложно их по-настоящему понять.

– Я помню, – сказала я.

Он кивнул, по-прежнему глядя на письмо.

– Джон такой же. Не все англичане таковы, но он такой. – Он посмотрел на меня, в его взгляде мешались досада и уважение. – Он человек его величества. Даже если сам архангел Гавриил появится перед ним и расскажет, что готовит будущее, он не оставит свою клятву.

– Думаешь? – сказала я уже смелее. – Я не уверена в этом…

Он удивленно приподнял брови, и я продолжила, подбирая правильные слова и немного запинаясь:

– Это… Я знаю, о чем ты говоришь – он человек чести. Но на этом все. Дело не в том, что он дал клятву королю. По крайней мере, это не та же клятва, которую приносили Колуму его люди, и не та клятва, которую дали тебе люди из Лаллиброха. Что имеет для него ценность и за что он готов отдать жизнь – это его честь.