Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В тот момент, когда он решил, что не дождется, и пора уходить, хлопнула подъездная дверь, раздался стук каблучков. Каким-то внутренним чутьем мужчина понял, что не зря провел столько времени в холодном подъезде и напрягся, привалившись плечом к двери.
- Ну здравствуй, - произнес глухо при виде девчонки, медленно поднимающейся по ступенькам лестницы.
- Привет, - сухо ответила она ему, шагая с последней ступеньки на площадку и нашаривая в кармане ключ. – Какими судьбами, Алексей Александрович?
- Да вот думаю, что-то ты игнорируешь меня в последнее время, Валерия Игоревна, решил зайти, поинтересоваться, как ты вообще, - пожал плечами Шиловский, злясь.
Он увидел, как она засовывает ключ в замочную скважину, а затем внезапно навалился на нее сзади, просовывая руки под куртку и нащупывая выступающий живот.
Беременна!
В квартире, куда ворвался словно зверь, Алексей задрал на Лере свитер и уже точно убедился, что в карте вранья нет – девчонка определенно беременна, и срок приличный. Вот же вруша! Наглая коза, стоит, смотрит своими бесячими глазищами, ухмыляется!
Дальнейший диалог плохо отложился в памяти Шиловского. Он пришел в себя только на улице, куда выскочил в расстегнутом пальто, злясь на пигалицу и на себя самого. Хотя, он точно помнил, как она выгнала его, словно собаку подзаборную. Шагая широкими шагами на проспект и тыкая в кнопки в приложении такси, Алексей выудил из кармана пачку сигарет и вновь закурил. Бросишь тут, как же!
- В Сосновку! – бросил он водителю подъехавшего автомобиля и вырубился на заднем сиденье, откинув голову на подголовник.
Глава 25
Первое мгновение я будто оторопела, но затем неуверенно положила руку на живот и погладила его.
- Эй, ты дала о себе знать! – засмеялась тихонько, вновь ощутив слабый толчок. – Это ты на папашу так среагировала? Ух, какой он, да?
К сожалению, Шиловский меня разочаровал. Нелепые подозрения, брошенные им в ярости и не от большого ума, словно проковыряли кровоточащую рану в душе. Я не представляла, что человек может настолько сильно обидеть. Да, он пьян, возможно, что часть всего, что наговорил, и не вспомнит завтра, да только я-то не забуду точно. Желание что-либо обсуждать с ним пропало. Пусть думает, как хочет, а если считает, что я со всеми подряд была, то запретить этого нельзя. Смысл доказывать, что ты не верблюд?
Часы показывали двадцать три тридцать. Хорошо, что завтра воскресенье, можно отдохнуть и выспаться. Беременность сделала меня сонливой и апатичной, кажется, я могла заснуть даже стоя. В интернете вычитала, что такое состояние вполне нормальное, и дальше станет только хуже. Хорошо, что в декрет мне только в середине июня, как раз успею закончить первый год ординатуры, а на второй буду думать, куда устроиться работать, но уже сейчас хотелось больше лежать, меньше двигаться, и быть окруженной заботой. К сожалению, заботиться обо мне некому. Гриша, правда, суетится, словно наседка, мама его тоже, то варенье мне передаст, то огурцов соленых, то еще чего-то домашнего. Эх, если б я была менее совестливая, вышла бы за него, да и дело с концом, но не могу подсунуть чужого ребенка такому хорошему парню. Хочется, чтоб он влюбился по-настоящему, и чтоб в него влюбились, чтоб малыш был желанным и родным. А я буду воспитывать свою девочку сама. Ничего, как-нибудь прорвемся.
Я приняла душ, расстелила постель, уже даже успела влезть под одеяло и закрыть глаза, как раздался глухой стук в дверь.
Да что такое? Неужели Шиловский вернулся?
Так и было. Он стоял за дверью, злой и растрепанный, в криво застегнутом пальто и еще более пьяный, чем был.
- Пустишь? – заплетающимся языком пробормотал мужчина, покачиваясь.
- Зачем ты пришел? – спросила его, переминаясь в тапках на босу ногу.
- Я не к тебе пришел! – нагло заявил Алексей, шире распахивая мою дверь и протискиваясь внутрь.
В прихожей он стащил ботинки, скинул пальто на пол, едва не снеся по пути тумбочку, вытащил из кармана брюк пустую бутылку из-под виски, огляделся, видимо, в поисках мусорки, затем поиграл бровями многозначительно, сунул бутылку в мой сапог, затем сфокусировал взгляд на моем лице.
- Пустишь? – спросил, икнул, затем принялся расстегивать брюки.
- Подожди, Алексей! – попыталась остановить его я, но хирург в одних трусах и рубашке пошел в спальню. – Алексей, не надо ложиться! Уезжай домой!
- Иди сюда! – он схватил меня за руку и притянул к себе, уткнувшись ухом в живот, а затем постучал пальцем по нему. – Эй, ты кто?
- Леш, ты обалдел? – попыталась возмутиться я, вцепившись в его руки.
- Отстань, я разговариваю с человеком! – огрызнулся он, поглаживая мой живот под пижамой. – Это не только твой человек, еще и мой. Мой сын! Я назову его Сашей. Первого сына мне не дали назвать, как я хочу, так второго я назову, как хочу, ты поняла, женщина? – он назидательно поднял палец вверх.
- Поняла, вот будет сын у тебя, назовешь, как хочешь.
- Не понял! – он поднял на меня пьянющие глаза. – Ты сейчас на что намекаешь? Что это не мой сын, или он не сын? Погоди! – он вновь поднял палец вверх и покрутил им в воздухе. – Ты хочешь сказать, что мой сын - девчонка?
- Господи, откуда ты взялся, Леша? – простонала я, когда он задрал мою майку и принялся сюскаться с дочерью, заплетающимся языком обещая ей золотые горы и миллион игрушечек.
- Что значит, откуда я взялся? – возмутился он. – Я пришел к своим девочкам и никуда отсюда не уйду.
- Да ты с утра еще не знал, что есть эта девочка! – воскликнула ему, когда наглые руки уже начали позволять себе больше, чем просто поглаживания живота. – Отпусти меня, животное! Ложись спать, раз уж не выгнать тебя!
- Не выгнать! – кивнул он, стаскивая с меня шорты. – Я теперь никуда не уйду. Я сначала ушел, потом думаю, почему я такой осел? Баба моя беременна, а я осел. Ты – моя баба, поняла?
- Я не баба! – пропыхтела я, пытаясь высвободиться из его рук, но была
