— Вот что — руки вверх, проклятый фашист! Не двигайся, а то я в натуре замочу тебя!

— Что ж, можно и так, только говори это сурово, со злостью в голосе и гранатой эдак крути в воздухе, только смотри не урони. Ну что, согласен?

Где-то в глубине души Володи теплилась подленькая надежда, что Кошмарик не решится, испугается и откажется, но тот, подумав, подергав себя за нос, точно в нем он хотел найти недостающую решимость, сказал:

— Ладно, сделаю все, как ты придумал. План твой довольно уматный. Может, прорепетируем на месте?

— Конечно, пойдем туда! Займем позицию, а то вдруг Любитель захочет раньше тебя прийти, чтобы до совершения сделки полюбоваться окрестностями. Идем!

— Сичас! Только гранаты бы надо в тряпочку завернуть — попадется навстречу дачник, так испугается, что в штаны наложит.

Они осторожно пошли к назначенному Любителем месту, боясь, что он их уже ждет, но, к удовольствию ребят, там никого не оказалось. Друзья сразу договорились, где каждый будет находиться. Володя должен сидеть метрах в пятнадцати от дороги, спиной к ней, а Кошмарик устроится в кустах орешника, в двадцати шагах от другана. Он залез в них, прикинул, что если бросит гранату под углом вниз, то она разорвется метрах в тридцати от Володи и душителя, не причинив им вреда, — от осколков их защитит выступ на скале горы. Место было удобным еще и потому, что идти до Любителя, приступившего к своему черному делу, было недолго — через пару секунд Ленька бы уже стоял рядом с ним, угрожая второй гранатой.

До назначенного срока оставалось еще полчаса, но Володя сказал:

— По местам! Боюсь, не пришел бы он раньше!

— По местам так по местам, — направился к кустам Кошмарик, но друг окликнул его:

— Леня…

— Ну, чего тебе? — полуобернулся Кошмарик.

— Ты гляди не опоздай, — в просьбе Володи слышалась почти мольба, и Ленька, уловив ее, чуть капризно бросил:

— Да не мандражируй ты… лох домашний! — Он уже забыл, как сам трясся, выйдя из дома Любителя.

Володя, слыша, как зашуршали кусты за прятавшимся в укрытие Ленькой, сел на сухую траву нагретого солнцем спуска. Перед ним развернулась спокойная, мирная даль, которая казалась ему сейчас особенно притягательной, потому что там, сзади, таилась смертельная опасность. Именно сейчас он ясно понял: не будь заключенного позади него зла, он бы никогда не оценил прелести лежащего перед ним мира. Когда за его спиной раздался тихий хруст травы под чьими-то ногами, Володя не испугался. Он только напрягся и прижал подбородок покрепче к своей груди. Шаги приближались, и скоро шуршание травы, становившееся все громче, напоминало ему треск ломаемых бульдозером бревен. Но Володя был ко всему готов, поэтому, когда холодные пальцы, крепкие и жесткие, как клещи, сдавили ему шею, он, сопротивляясь всем телом чужой силе, не испугался. Он лишь ждал, когда раздастся взрыв…

…Кошмарик заметил приближающегося Любителя, когда тот еще мелькал метрах в пятидесяти от косогора. «Чувак, все ништяк! — подбодрил себя Ленька, чувствуя между тем, как колени его начали стучать друг об друга. — Ну, ну, поближе, поближе, не боись!»

Любитель, как видно, не ожидал того, что увидел на условленном месте. Кошмарик видел, что он остановился как вкопанный, устремив на желтую футболку жадный взгляд. Казалось, он боролся со страшным искушением, и Ленька увидел, что мужчина чуть повернулся, чтобы уйти прочь, но развернулся вновь, не в силах побороть преступное желание убить, у которого давно был в рабстве. Он на цыпочках стал приближаться к Володе.

Кошмарик, ожидая развязки, с бешено стучащим сердцем, видел, как Любитель шел, высоко поднимая ноги с вытянутыми носками, руки его были протянуты вперед, пальцы растопырены и скрючены в суставах, рот приоткрыт, а голова тоже вытянута вперед. Если бы этот человек хотел поймать бабочку или схватить за уши сидящего зайца, то все его движения показались бы смешными и нелепыми. Но Кошмарик знал, что нужно этому человеку, а поэтому его походка и движения вызывали одно лишь омерзение, и Ленька вложил в кольцо гранаты большой палец левой руки.

Когда маньяк уже обхватил шею подростка, Кошмарик понял, что пора действовать. Резкий рывок пальца — и кольцо упало к его ногам. Размахнувшись и стараясь бросить гранату подальше, он мощно двинул плечом: крутнувшись несколько раз в воздухе, граната полетела вперед, шмякнулась на землю и покатилась вниз. Ленька смотрел, как катилась она, все удаляясь и удаляясь, пока не скрылась из виду, а взрыва не было…

— Что случилось? — не понял он. — Где взрыв? Что делать?!

Он тут же осознал, что произошло нечто ужасное, незапланированное. Он посмотрел на Любителя и Володю. Он не видел, что душитель, услышав тупой звук от падения гранаты, посмотрел в ту сторону, но, ничего не разглядев, вновь уставился в затылок Володи, который сопротивлялся, теперь уже цепко схватив душителя руками за обе его руки. Между тем в глазах его начало темнеть, он все еще ждал, когда раздастся взрыв, но взрыва все не было…

«Нужно рвать вторую гранату! — металась мысль Кошмарика. — Он его задушит!»

Но лишь сомнение в том, что и эта граната может покатиться с горы такой же безобидной колотушкой, заставило Леньку действовать иначе.

Из кустов он вылез тихо и, стараясь ступать так же осторожно, как душитель, зашел к нему со спины. То ли Кошмарик на самом деле двигался так бесшумно, то ли маньяк весь ушел в свои ощущения, но Ленька, неотрывно глядевший в затылок душителя одновременно с ненавистью и холодным расчетом, приблизился к преступнику за какие-нибудь семь секунд. Затылок маньяка становился все больше, совсем приблизился и, казалось, заслонил от Леньки весь мир. Кошмарик взмахнул рукой и опустил немецкую гранату с длинной деревянной ручкой прямо на ненавистную голову. Когда душитель, издав какой-то короткий сдавленный звук, свалился прямо на Володю, Кошмарик, оттолкнув маньяка в сторону, перевернул друга на спину. Он стал похлопывать его по щекам и, увидев, как они начинают розоветь, а запекшиеся губы шевелиться, сказал Володе, борясь с накатившими, совсем незваными рыданиями:

— Вовчик, ты че, ты че?! Очухайся! Тебе от Кости Кинчева привет! Он нас с тобою на концерт зовет. Поедем?

* * *

Два друга и Володины родители стояли на платформе с чемоданами и ждали электричку. Кошмарик курил, Виктория Сергеевна отгоняла от лица сигаретный дым, стараясь делать это незаметно. Володя смотрел на гору, опершись локтями на прохладный металл ограждения. Ему было жалко, что они уезжают отсюда на неделю раньше срока.

— Слушай, — сказал ему тихо Кошмарик, — а мне что-то жаль отбывать в Питер. Теперь-то можно было поболтаться, рыбку половить, на дискотеку сходить. Здесь же дискотека есть, ты знаешь?

Кошмарик будто угадал чувства Володи, и тот посмотрел на друга с уважением:

— Конечно жаль, но мне бы здесь было уже скучно.

— Это потому, что душителя арестовали? — изумился Кошмарик. — Ну тогда ты, Вовчик, сам шизоид! Он же тебя чуть к Богу на небо не отправил!