мужчина, которому, как сказала его дочь, было уже за сорок, произвел на Кристину большое впечатление. Не знаю, что в нем такого она нашла, но интерес сестры моей супруги к этому русскому не исчезал. Я начал подозревать, что Кристина в него влюбилась.

Как оказалось, и она произвела впечатление на мсье Новикова. Он стал чаще заглядывать в мое скромное жилище, и при встрече с Кристиной на его лице появлялась улыбка. Сольвейг тоже заметила, что между ее сестрой и мсье Новиковым возникла некая связь, – «к счастью, пока ещё духовная».

Впрочем, должен признаться, что этот русский мне тоже понравился. Пусть он был и не знатного происхождения, и прожил большую часть своей жизни в лесу в окружении дикарей, но он был честен, деликатен в обращении и умен. Кроме того, в числе его знакомых были русские, которые помогли нам отбить наступление англичан и разгромить отряд генерала Брэддока у форта Дюкень. А сейчас их командир готовился отвоевать у британцев захваченную ими Акадию. Этот человек мог принести большую пользу Французскому королевству.

В разговоре со мной мсье Новиков признался, что в молодости он жил при дворе нынешней российской императрицы Елизаветы Петровны. Правда, тогда она была всего лишь великой княжной. Но Елизавета была прекрасна, добра и любима народом, и потому большинство населения Российской империи с радостью приветствовало ее восшествие на престол.

Мсье Новиков знал многих приближенных императрицы, которые в годы его молодости были молодыми дворянами, не имевшими ни влияния при дворе тогдашней императрицы Анны Иоанновны, ни богатства. Сейчас же эти люди во многом определяли внешнюю политику России. И потому, несмотря на незнатное происхождение, мсье Новиков был человеком, выдать за которого супругу моей сестры уже не казалось невозможным.

Сегодня мсье Новиков познакомил меня с одним своим приятелем. Он был немцем, но так же, как и я, долгое время жил в России. Звали моего нового знакомого герром Крамером. В Новой Франции он обосновался не так давно, но уже успел обзавестись связями и знал очень многих. Так что знакомство с ним тоже могло быть весьма полезным.

Как оказалось, мы с Крамером могли лично встретиться во время моей службы в России. Я состоял в армии фельдмаршала Миниха, когда тот совершил свой победоносный поход против турок, закончившийся разгромом армии Вели-паши при Ставучанах и взятием Хотина. А мсье Крамер в числе прочих маркитантов обеспечивал снабжение русских войск продовольствием. Следует помнить, что вокруг двигавшейся по территории Молдавии армии Миниха, словно стервятники, кружились разъезды татар, и маркитанты так же рисковали своей жизнью, как и простые солдаты.

– Да, мсье полковник, – вздохнул Крамер, – трудно забыть тот великий поход. Я помню, как пал неприступный Хотин, и его комендант Колчак-паша[80] положил к ногам фельдмаршала Миниха свое боевое оружие. Помнится, один русский поэт сложил прекрасные стихи в честь этого события.

Мсье Крамер задумался, а потом произнес по-русски:

Златой уже денницы перст

Завесу света вскрыл с звездами;

От встока скачет по сту верст,

Пуская искры конь ноздрями.

Лицем сияет Феб на том.

Он пламенным потряс верхом;

Преславно дело зря, дивится:

«Я мало таковых видал

Побед, коль долго я блистал,

Коль долго круг веков катится»[81].

Я не настолько хорошо знал русский язык, чтобы оценить красоту этого стихотворения. Но мсье Новиков с нескрываемым удовольствием выслушал то, что продекламировал Крамер, а потом спросил:

– Скажите, господин Крамер, а кто сочинил сии прекрасные стихи? Как зовут этого человека?

– Господин Новиков, – ответил Крамер, – пиит сей – господин Ломоносов. Он служит в Академии наук и достиг немалых высот среди российских ученых. Кстати, супруга его – немка, родом из Марбурга. Я когда-то бывал в этом красивом городе в Гессене.

– Господин Крамер, как вы сказали? – удивленно воскликнул мсье Новиков. – Это написал Михайло Ломоносов?! Так я его знаю… Помню, как-то в молодости…

Тут мсье Новиков прикрыл глаза и погрузился в воспоминания. А я еще раз подумал, что этот человек не так-то прост, как кажется.

Мсье Новиков неожиданно улыбнулся и сказал:

– До чего же все-таки тесен мир. Вот мы сейчас здесь втроем – русский, немец и француз. Судьба закинула нас в Новый Свет, за тысячи миль он наших родных мест. И все равно мы нашли здесь общих знакомых. Может быть, по этому поводу нам стоит выпить?

– Согласен, мсье Новиков, – ответил я. – сейчас я прикажу слуге принести бутылочку хорошего французского вина.

– А, может быть, – подмигнул мне Крамер, – лучше будет выпить русского хлебного вина?[82] У меня завалялась бутылочка этого божественного напитка. Я сейчас напишу записочку, ваш слуга, мсье полковник, сбегает ко мне домой и принесет ее.

Мне идея мсье Крамера понравилась. Да и мсье Новиков, похоже, не возражал. В ожидании гостинца из далекой России мы втроем продолжили нашу беседу…

3 ноября 1755 года.

Перешеек Шиньекто у форта Босежур

Полковник Хасим Хасханов, позывной «Самум»

«Ну, вот и все! – подумал Хас. – Начали!» И тело охватило сладкое предвкушение предстоящего боя, по телу тысячей ледяных иголочек прошла волна адреналина, разгоняя кровь, Хас непроизвольно оскалился…

В тот момент, когда французские кавалеристы подскакали к открытым воротам первого периметра, строй англичан распался, и они ломанулись через мостик в редан. У ворот остались трупы британских ополченцев, открывавших ворота. Странно, ведь никто вроде бы не стрелял… Однако только внимательный наблюдатель мог бы заметить, что в момент, когда англичане образовали двухшереножный строй в воротах, пока ближняя к форту шеренга загораживала вид своими спинами, вторая взяла в ножи ополченцев. Когда французы подскакали к воротам, англичане бросились наутек, вот только бросились как-то странно. Часть забежала в редан, а часть рассыпалась вдоль него, беря на прицел люнеты.

Французские кавалеристы, проскочив в ворота, на ходу спешивались, смешиваясь с англичанами и беря бастионы на прицел, готовясь к броску вовнутрь второго периметра.

– «Заря»! «Заря»! – услышал Хас из радейки отирающегося рядом Севера. Он вскочил на ноги и заорал: «Вперед! Быстрее!»

Было необходимо преодолеть семьсот метров открытого пространства. Желательно, чтобы по ним в это время не отработала британская артиллерия. Но это уже забота Урала и Удава. Вместе с четверкой Самума подскочила четверка Хазара. За ними рысили следопыты индейской сотни. Рядом с Хасом бежал Руссо, где-то за спиной сопел Кошмар, тащивший две пластиковые полторашки с водой для Наиля. Леха, несмотря на возраст, был в отличной физической форме, поэтому Самум решил, что бутылки потащит