«Молодая особа, имеющая преподавательский опыт (разве я не была два года учительницей?), ищет место в частном доме к детям не старше четырнадцати лет. (Я решила, что, так как мне самой всего восемнадцать, было бы неразумно брать на себя руководство учениками почти моего возраста.) Кроме общих предметов, входящих в школьную программу, преподает также французский язык, рисование и музыку. (Теперь, читатель, этот список предметов обучения показался бы весьма ограниченным, но тогда он был обычен.)

Адрес: Лоутон, в…ширском графстве, до востребования Дж. Э.»

Это объявление было довольно типичным, хотя в реальности встречались и более многословные образцы: «Молодая и очень респектабельная дама ищет место компаньонки для сопровождения на приморский курорт девицы или маленькой девочки, чьи родители по каким-либо причинам не могут поехать вместе с ней; или же компаньонки для выходов в свет юной девицы, оставшейся без матери; или же гувернантки для одной-двух девочек. Упомянутая особа несколько лет прожила за границей среди высшего общества и благодаря своей приветливости и деликатности станет лучшей кандидаткой для соответствующей ситуации». Интересно, что эта крайне утонченная особа сочла работу гувернанткой запасным вариантом, на случай если не удастся найти место компаньонки. Ведь от компаньонок, по крайней мере, не требуется проверять диктанты.

На что могла рассчитывать гувернантка? Эмили Перл в «Книге для гувернанток» (1869) давала начинающим учительницам отрезвляющий совет: «Имейте в виду, что вам вновь и вновь не удастся получить то место, на которое вы рассчитывали. Если вы ведете переговоры с нанимателями, не ставьте размер жалования на первое место. При отсутствии опыта вы в любом случае не можете рассчитывать на большое жалование. Пусть вашими главными соображениями станет репутация семьи, в которой вы будете проживать». Оплата услуг гувернантки могла быть скромной, от 15 до 100 фунтов в год (последнее предложение распространялось лишь на очень образованных дам в очень богатых семьях). За прачечную, дорожные и медицинские расходы гувернантка платила из своего кармана. Разумеется, она не могла наряжаться в шелка и драгоценности, чтобы ее не перепутали с хозяйкой дома, но ее платье должно было быть чистым и добротным. Значит, нужно было иметь хотя бы несколько перемен одежды. Разумная гувернантка откладывала деньги на черный день, а в некоторых случаях ей приходилось содержать родителей или младших братьев и сестер.

Если няня царствовала в детской, власть гувернантки распространялась на классную комнату. Зачастую от гувернантки требовалось прививать детям навыки чтения и чистописания, обучать их литературе и иностранным языкам, истории и географии, а порою даже математике и естественным наукам (в 1860-х – 1870-х популярна была энтомология). Некоторые счастливицы занимались с детьми лишь несколько часов в день, а оставшееся время могли проводить по собственному усмотрению. В других семьях гувернантки сопровождали своих учениц по магазинам, читали вслух, пока те занимались вышиванием, или просто наблюдали за ними во время их игр. Как и у слуг, у гувернанток могла быть своя специализация: некоторые обучали самых маленьких, другие работали со старшими детьми, а специалистки высокого класса помогали подросткам завершить образование, обучая их игре на пианино, пению и танцам, и сопровождали их во время поездок. Именно в таком качестве выступает миссис Дженерал в романе Диккенса «Крошка Доррит»; впрочем, величавая матрона считала себя скорее другом семьи, чем вульгарной гувернанткой, с которой можно обсуждать денежные вопросы.

Гувернантка. Иллюстрация из книги «Головы людей, или Портреты англичан», 1840.

Пожалуй, самые необычные обязанности выпали на долю Анны Леонуэнс, родившейся в Индии в семье английского офицера. После смерти мужа Анна открыла школу в Сингапуре, а в 1862 году получила предложение поступить на службу к сиамскому королю Монгкуту, который вознамерился дать европейское образование своим 39 женам и 82 детям. Не каждой гувернантке доводилось обучать такое скопище учеников! Но даже этим ее обязанности не ограничивались. Король попросил новую гувернантку помочь ему вести переписку: «Я с трудом читаю и перевожу по-французски, потому что французы любят употреблять нарочито туманные выражения. Вы будете объяснять мне все эти запутанные письма и обманчивые предложения. Вдобавок каждый день из-за границы мне приходят послания, написанные неразборчивым почерком. Вы будете переписывать их для меня». Но Анна была не робкого десятка – на бестактный вопрос короля о ее возрасте она, не сморгнув, ответила: «Мне 150». Она отлично справилась со всеми обязанностями и продержалась при сиамском дворе 6 лет вплоть до смерти чадолюбивого монарха. Ее история легла в основу романа «Анна и король Сиама», а затем фильма «Анна и король» и мюзикла «Король и я».

Очень часто отношения детей и гувернантки были теплыми и уважительными, но гувернантка могла принести своим подопечным немало вреда, особенно в такой ситуации, когда родители и опекуны абсолютно не интересовались жизнью детей.

Например, Люси Литтлтон, впоследствии леди Фредерик Кавендиш, чье детство пришлось на 1840-е, жаловалась на свою гувернантку мисс Николсон: та секла ее, закрывала в темноте и водила на прогулку со связанными за спиной руками (это наказание было популярным в XIX веке – точно так же за ложь наказывали старшую дочь королевы Виктории). У Луизы МакДоннелл, графини Антрим, была немецкая гувернантка, которая унижала ее, но ни сама девочка, ни ее сестры не жаловались матери. Вот что графиня пишет в своих мемуарах:

«Странно, что мы, окруженные заботой и обожанием родителей, не смели сказать им, как несчастны мы были с нашей фроляйн. Мы принимали как должное то, что наша гувернантка никуда от нас не уйдет, и стоит нам пожаловаться, как мы вечно будем страдать от ее немилости. В любом случае, мы ничего не говорили, даже когда моя старшая сестра Виктория была вынуждена идти несколько миль с обмороженной пяткой, а бедная Мэри, которая только училась читать, так часто терпела тычки и щипки, что ее ручки краснели. Я помню это чувство ненависти, когда я бессильно сжимала кулаки и впивалась ногтями в ладонь, глядя на издевательства над сестрами. Мы были так несчастны, что Виктория иногда молилась, чтобы умереть во сне; я же молилась, чтобы умерла наша фроляйн».

Но иногда и дети превращали жизнь своей наставницы в ад на земле: гувернантки не только сталкивались с открытым неповиновением, но и находили живых раков в постели, мышей в чайнике и ежей в спальне. «Агнес Грей» повествует о маленьком монстре по имени Том Блумфилд. С ранних лет мальчик копирует поведение отца, хозяина дома, добавляя к снобизму еще и детскую жестокость. Он запросто может ударить младшую сестренку «чтобы приучить ее к порядку», а его любимое развлечение – ставить силки на птиц, чтобы затем разрезать их на маленькие кусочки или изжарить живьем. У мисс Грей просто руки чешутся надрать ему уши, но в этом случае он непременно нажалуется матери, которая примет его сторону. Так что гувернантка не смеет ударить его даже в качестве самообороны. Осознавая, сколь бесплодны все попытки наставить маленьких Блумфилдов на путь истинный, Агнес Грей принимается искать новое место. Долгое время Анна Бронте работала гувернанткой, так что описанные в романе эпизоды кажутся вполне жизненными и достоверными. Впрочем, воспитательные методы Анна тоже были весьма причудливыми – как-то раз она привязала своих подопечных, юных Ингэмов из Блейк-холла, к ножке стола, чтобы они не отвлекали ее своей возней. Ее старшая сестра Шарлотта, промучившись в гувернантках 3 месяца, не выдержала и навсегда оставила это занятие.