Ульяна переодевалась в спальне. Мельком глянув на её красивое, несмотря на более чем зрелые годы, тело, он стянул с себя халат и нетерпеливо повернул жену к себе, не давая ей надеть ночную рубашку.

– Поздно уже… – шепнула она.

– В самый раз, – возразил он.

* * *

Министр здравоохранения Нинель Олеговна Краник принимала с утра заместителей и, пока они зачитывали показатели работы министерства за второй квартал, успевала и читать поступившие по электронной почте письма, и отвечать на них.

– Финансирование мединститутов удалось сократить на шестьдесят один процент, – читал первый зам министра Иванов, лысый, с тщательно зачёсанными сбоку на лысину редкими белёсыми волосами. – Количество принятых больных в целом по стране сократилось на сорок два процента. В Мечниковском университете убрали пятьсот коек из полутора тысяч, урезали треть зарплаты персонала. НИИ детской онкологии накатал письмо президенту, что мы саботируем его прямые указания, но Олег Николаевич обещал помочь отбиться.

– Что с квотами? – оторвалась Нинель Олеговна от экрана; соломенные волосы у неё сосульками свисали с головы, глаза косили, уголок рта тянуло вправо, на щеку, и она в своём аляповатом наряде была похожа на пугало.

– Федеральный фонд ОМС удалось сохранить полностью, – доложил второй зам – Диана Петровна Шмалько. – Поэтому объём квот упал. Но мы всё больше расширяем сферу платных услуг и можем увеличить уровень зарплат работникам министерства, минимально – на двадцать процентов. Ваше распоряжение выполняется.

Нинель Олеговна хотела возразить, что выполняется не её распоряжение, а приказ премьер-министра, позволяющий тихой сапой сокращать население России, но объявлять об этом заместителям не стоило, они и так старались изо всех сил выполнять программу, которую сам премьер-министр называл «оптимизацией жизни электората».

В дверь кабинета постучали, вошла секретарша министра, держа в руках конверт.

– Извините, Нинель Олеговна, вам передали письмо.

Краник сдвинула тщательно нарисованные и поэтому выглядевшие наклеенными брови.

– Я занята.

– Письмо очень важное… – Секретарша явно находилась в замешательстве и говорила нервно, по её лицу пошли красные пятна. – Они потребовали, чтобы я срочно передала его вам.

Министр с недоумением посмотрела на девушку.

– Ты в своём уме, Наталья? Кто – они? В чём дело?

– Я не знаю, кто они, двое мужчин, почтенные такие, я тоже спросила, один с улыбкой показал на потолок и сказал:

– Мы от него, он всё видит.

Заместители министра переглянулись.

– Президент, что ли? – пренебрежительно покривила губы Шмалько.

– Не бог же, – проблеял Иванов. – Ты документы их смотрела?

– Один, черноволосый, показал какое-то красное удостоверение…

– Какое? Откуда они? Из полиции, безопасности, прокуратуры, откуда?

– Не знаю, – чуть не плача ответила секретарша. – Велели передать срочно.

Иванов встал, взял у неё конверт.

– Иди, поговори с охраной, как они прошли в министерство.

– Дай, – протянула руку нахмурившаяся Нинель Олеговна.

Иванов передал конверт, она вскрыла, достала стопку бумаги с текстом, диск, вслед за которым на стол упала чёрная карточка величиной с визитку. Подняв брови, Краник повертела в руках картонный прямоугольничек, на котором был выдавлен серебряный кинжальчик.

Заместители, вытянув шеи, смотрели на задрожавшие руки министра.

– Что это? – полюбопытствовала Шмалько.

– Разрешите? – протянул узкую влажную руку Иванов.

Краник протянула ему странную визитку, начала читать письмо. Глаза у неё налились чернотой, скулы заострились, от чего рот потянуло правым уголком вниз ещё больше. Не дочитав письмо до конца, она резким движением сняла трубку селектора.

– Борис Моисеевич, выясните немедленно, кто приходил в приёмную десять минут назад… двое мужчин… что?! – На лице министра отразилось гневное удивление. – Они и к вам заходили?! – Несколько секунд Нинель Олеговна слушала собеседника, это был начальник охраны министерства. – И вы позволили им…

Пауза.

– Вы шутите?!

Пауза.

– Да, читаю… и вы читаете?! Ну, знаете… сейчас же…

Пауза.

– Хорошо, попытайтесь задержать почтальонов и подходите, жду!

Краник раздражённо положила трубку, бледная, с такими же пятнами на щеках, что и у секретарши, достала сигареты, закурила. Пальцы её продолжали дрожать.

– Вот сволочи!

– Что происходит, Нинель Олеговна? – робко осведомилась Диана Петровна Шмалько.

– Нам рекомендовано подать в отставку, – криво улыбнулась Краник.

– Кем?!

– Кажется, я догадываюсь, – пробормотал Иванов, внезапно бледнея.

Женщины посмотрели на него, одна оценивающе, другая с сомнением.

– Это визитка «чистилища»… чёрная метка…

– Что ещё за «чистилище»?

– Существовала такая организация лет двадцать назад, «Стопкрим» или «Контркрим», его называли «чистилищем», устраняла проворовавшихся чиновников.

Нинель Олеговна выпустила клуб дыма.

– Похоже, вы с ним сталкивались.

– Я тогда работал в министерстве финансов…

– Не помню никакого «Контркрима», – сказала Шмалько.

– Вам тогда была лет двенадцать, дорогая Диана Петровна. – Иванов аккуратно положил чёрный прямоугольник на стол. – Что пишут?

– Тут и про вас много чего, – стукнула прокуренным пальцем по диску министр. Она перевела взгляд на заместительшу. – И про вас, душечка.

– Что?!

– Компромат, разумеется, – поворочал шеей Иванов, будто ему стал внезапно тесен воротник рубашки. – Перед тем как показывать чёрную метку, «чистильщики» выкладывали в Интернет весь компромат на чиновника, и если тот не следовал их совету…

– Заканчивайте?

– Летальный исход, – растянул бледные губы в подобие улыбки Юрий Яковлевич. – Наверно, и сейчас будет то же самое. Разрешите почитать письмо?

Нинель Олеговна выпустила ещё один клуб дыма, подвинула стопку листов к краю стола. Иванов взял, быстро пробежал глазами все три страницы, отдал письмо министру. На лбу его заблестели капли пота.

– Да-а…

– Вот именно, – с иронией проговорила Краник.

– Я подаю рапорт об увольнении. – Он встал, поклонился, побрёл к двери, глядя перед собой ничего не видящими глазами, вышел.

Женщины смотрели ему вслед, не пытаясь остановить.