Генерал сидел за столом, рассматривая сделанные майором Блэкистоном наброски. Он был без мундира, в рубахе с закатанными по локоть рукавами. Блэкистон, грязный, усталый, небритый, объяснял ему что-то. Чуть поодаль стоял майор в форме инженерных частей. Уэлсли взглянул на вошедших, задержал взгляд на Шарпе, но удивления не выказал и снова склонился над рисунками.

– Какова ширина подхода?

– Около пятидесяти футов в самом узком месте, сэр. – Блэкистон постучал пальцем по листку. – На большей части ширина вполне достаточная, сэр, но здесь дорога резко сужается из-за резервуара. Слева обрыв, справа – водохранилище.

– С одной стороны упадешь и расшибешься, с другой – свалишься и утонешь, так? И, конечно, эти пятьдесят футов под артиллерийским прикрытием?

– Так точно, сэр. Тяжелых орудий там не менее двадцати, и все нацелены на эту горловину. Сколько пушек поменьше, только Богу известно. В любом случае много.

Уэлсли убрал служившие грузиками чернильницы, и лист сам собой свернулся в трубку.

– Выбирать, однако, не приходится, не так ли?

– Другого пути нет, сэр.

Уэлсли вдруг вскинул голову, и голубые глаза его странно блеснули в заполняющем палатку желтоватом полусвете.

– Обоз опоздал сегодня на двенадцать часов, капитан. Почему? – Генерал говорил тихо, но даже Шарп почувствовал, как но спине у него пробежал холодок.

По лицу Торранса, стоявшего рядом с зажатой под мышкой треуголкой, катился пот.

– Я... я... – нервно начал он, но продолжить не смог и, чтобы взять себя в руки, сделал глубокий вдох. – Я был болен, сэр. Не мог исполнять обязанности в полной мере. А писарь, сэр, не успел составить приказ. Прискорбный случай, сэр. Досадное недоразумение. Уверяю вас, такое больше не повторится.

Несколько секунд Уэлсли молча смотрел на Торранса.

– Полковник Уоллес дал вам помощника, капитан. Прапорщика Шарпа, если не ошибаюсь? Шарп тоже не выполнил ваш приказ?

– Я выслал прапорщика Шарпа вперед, сэр. – Пот уже заливал лицо Торранса и обильно капал с подбородка.

– Так почему же писарь так вас подвел?

– Измена, сэр. Вероломное предательство.

Ответ, как и следовало ожидать, удивил генерала. Он постучал карандашом по краю стола.

– Измена?

– Думаю, сэр, писарь состоял в сговоре с одним торговцем и продавал ему краденое имущество. А сегодня утром, сэр, вместо того чтобы исполнять свои прямые обязанности, занимался собственными делами.

– А вы были настолько больны, что не смогли вовремя распознать измену и исправить положение?

– Да, сэр, – почти умоляюще произнес Торранс. – Поначалу не смог.

Голубые глаза продолжали буравить капитана, как будто генерал вознамерился проникнуть в самую его душу. Торранс переступил с ноги на ногу.

– И где же сейчас этот изменник-писарь? – спросил наконец Уэлсли.

– Мы его повесили, сэр, – ответил капитан, и Шарп, впервые услышавший о смерти Дилипа, изумленно взглянул на Торранса.

Генерал хлопнул ладонью по столу, и капитан вздрогнул.

– У меня складывается впечатление, что вам нравится вешать, не так ли?

– Необходимое средство, сэр. Без него воровство не остановить. Вы и сами об этом говорили, сэр.

– Я, сэр? Я? – Злясь, Уэлсли не кричал, а наоборот, понижал голос, добавляя в него жестких ноток, и от этого окружающим становилось не по себе. – Приказ, вводящий повешение как наказание за воровство, относится, капитан, только к людям в форме. Только к военным, состоящим на службе в компании или королевской армии. Гражданские лица под его действие не подпадают. У этого человека была семья?

– Никак нет, сэр. – Вообще-то Торранс не знал, была у Дилипа семья или нет, но решил, что в данном случае лучше рискнуть, чем попытаться увильнуть.

– Если у него есть родственники, – тихо произнес генерал, – и если они подадут жалобу, мне ничего не останется, как отдать вас под суд. И это будет гражданский суд, сэр, а не трибунал.

– Виноват, сэр, – глядя прямо перед собой, ответил Торранс – Переусердствовал.

Пауза снова затянулась на несколько секунд.

– Мне сообщают о пропаже армейского имущества, – сказал генерал.

– Так точно, сэр.

– Почему вы не докладывали о таких случаях?

– Не считал необходимым, сэр, отвлекать вас по пустякам.

– Пустяки?! – воскликнул Уэлсли. – Что вы называете пустяками? Пропажу мушкетов? Хороши же пустяки! Из-за таких пустяков, капитан, проигрываются войны. В будущем сообщайте мне о каждом случае пропажи какого бы то ни было имущества. – Он посмотрел на Торранса, потом перевел взгляд на Шарпа. – Полковник Хаддлстоун сообщил, что это вы нашли украденное?

– Так точно, сэр. Все, кроме мушкетов. Их обнаружить не удалось.

– Как вы узнали, где искать?

– Писарь капитана Торранса, сэр, сказал, где можно купить армейское имущество. – Шарп пожал плечами. – Я подумал, что продают краденое. Так и вышло.

Уэлсли хмыкнул. Ответ Шарпа подтверждал до некоторой степени обвинения Торранса в адрес писаря, и капитан одарил прапорщика благодарным взглядом. Генерал заметил это и постучал по столу, требуя внимания.

– Очень жаль, капитан, что мы не смогли допросить торговца, прежде чем вы столь поспешно его повесили. Могу ли я предположить, что хотя бы писаря вы все же допросили?

– Это сделал мой сержант, сэр, и злодей сознался, что продавал армейские припасы Наигу. – Ложь далась нелегко, Торранс покраснел, но в палатке было жарко, и он так потел, что румянец остался незамеченным.

– Ваш сержант? – удивился генерал. – Вы хотели сказать, хавилдар?

– Сержант, сэр. Мне он достался от капитана Маккея. Сержант Хейксвилл.

– Хейксвилл! – воскликнул в изумлении генерал. – Но что он здесь делает? Хейксвилл давно должен был отбыть в расположение своего полка!

– Он остался, сэр, вместе с двумя своими людьми. Еще двое умерли от лихорадки. Поскольку других распоряжений не было, я оставил его при обозе. Полезный человек, сэр.

– Полезный! – фыркнул Уэлсли. Четыре года назад он сам командовал 33-м полком и хорошо знал вышеупомянутого сержанта. – Что ж, Торранс, раз вы находите Хейксвилла полезным, оставьте его при себе. Но только до взятия Гавилгура. А потом пусть отправляется в полк. Проследите за этим, Кэмпбелл.

– Прослежу, сэр, – отозвался адъютант. – Но, насколько я знаю, часть тридцать третьего направляется сейчас к нам, так что на обратном пути они могут захватить сержанта с собой.

– Тридцать третий идет сюда? – удивился генерал. – Я никаких приказов на этот счет не отдавал.