— И не нервируйте меня, Жозеф, я и так зол как собака… когда вспоминаю о кошке, которую обрел вопреки своей воле вашими стараниями.

— Чур, я в домике, патрон! Давайте лучше поговорим о Сакровире. Как вы напали на его след?

— Я побывал на улице Месье-ле-Пренс и встретил там часовщика, который отдал мне карманные часы Пьера Андрези. — Виктор протянул «луковку» с гравировкой мгновенно помрачневшему Жозефу.

— Так-так, а вы мне между прочим обещали, что мы будем вести расследование вместе, — проворчал юноша, и не подумав, однако, упомянуть о своей встрече с Франсиной в «Неополитанском кафе».

— Именно этим мы сейчас и занимаемся, если вы не заметили. Так какой же вывод сделает Шерлок Пиньо?

— Что у месье Андрези была странная кличка и что, вероятно, он получил ее в армии, поскольку «К» — определенно первая буква слова «казарма». «Да здравствует казарма!» Или «корпус».

— Или «книга», «кабак», «капитал», «комедия». Это может быть что угодно. И принадлежать часы, соответственно, могли кому угодно — военному, книготорговцу, печатнику, предпринимателю, актеру, а от владельца они уже попали к Пьеру Андрези.

— А если это буква «К» как она есть, во всей своей красе и краткости? Вы знаете, что такое эллиптический стиль, патрон?

— Не понял, к чему это вы?

Жозеф послюнявил палец и перелистал страницы тетрадки.

— В моем фельетоне «Кубок Туле» я использовал прием месье Дюма-отца. Сейчас зачитаю вам отрывок из «Графини де Монсоро»:

— Есть у меня еще одна мысль, — сказал Сен-Люк.

— Какая же?

— Что, если…

— Что — если?

— Ничего.

— Ничего?

— Ну да. Хотя…

— Говорите же!

— Что, если это был герцог Анжуйский?

— Очень увлекательно, Жозеф, но я по-прежнему не понимаю, какое отношение это имеет к надписи на часах.

— Что, если это был романист-фельетонист? «Да здравствует К!» — и всего делов. Зачем надрываться, выдумывая длинные предложения, когда платят построчно? Вот послушайте, я тоже применил методу великого писателя на практике:

Мастиф обнюхал каменный Андреевский крест.

— Элевтерий! Фу, нечестивец!

— Гав, гав!

— Эта башня хранит сокровища тамплиеров…

Мастиф задрал лапу и оросил окрестности.

— Грр, грр, грр!

— Элевтерий, ты чуешь гнилостный запах? О боже, это же… проклятая амбра!

Мастиф повалился на бок, язык свесился из пасти, глаза закатились.

— Ах! Все кончено! — простонала Фрида фон Глокеншпиль.

Прежде чем потерять сознание, она успела написать пальцем на песке: «ВОЕВОДА».

— Жозеф, что за бред? — помотал головой Виктор. — Ваши умозаключения уводят нас в сторону. Я пришел сюда не для того, чтобы считать количество строк в ваших романах-фельетонах.

— Вам не понравился мой текст, признайтесь, — надулся молодой человек.

— В нем слишком много «гав» и «грр».

— Это создает драматическое напряжение. Вам лишь бы покритиковать! Отвечайте, понравился или нет? Я несколько месяцев над ним бился!

— Понравился, понравился, браво, вы далеко пойдете, потому что в литературе как в кулинарном искусстве — чем проще блюдо, тем быстрее усваивается… А зачем вам понадобилось это слово?

— «Воевода»? Я хотел создать готическую атмосферу.

— Нет, не «воевода», я имел в виду «амбру». Редкое слово, странно, что вы его употребили.

— Это из-за кражи в ювелирном магазине Бридуара.[68]Вы забыли, патрон? Я же читал вам статью, а вы, значит, меня не слушали. Ну конечно, чего меня слушать, я у вас в лавке всего лишь предмет мебели!

Виктор, проигнорировав ворчание управляющего, достал из кармана акцию «Амбрекса», оставленную графиней де Салиньяк, и задумчиво ее прочитал.

— А, бумажка Фриуля? — фыркнул Жозеф. — Эта лысая башка и его малахольный племянничек получили по заслугам. Сразу вспоминаются система Лоу и Ост-Индская компания. А еще в «Горбуне»[69]уродец с улицы Кенкампуа предлагал биржевым игрокам за плату погладить его горб — тогда, мол, их сделка будет удачной. Надо было герцогу де Фриулю погладить мой горб — не остался бы на бобах! — Он выхватил у Виктора акцию и внимательно ее изучил. Нечто любопытное привлекло его взгляд. — А это что? Леопольд Гранжан… Черт возьми, патрон! Глядите, вот тут, слева, подпись управляющего: Леопольд Гранжан! Патрон, у меня не было времени разыскать эмальерную мастерскую, но вы же помните… Погодите минутку… — Молодой человек в крайнем возбуждении схватил свой блокнот со всякой всячиной. — Леопольд Гранжан, эмальер, заколотый кинжалом на улице Шеврель! Улавливаете, патрон?! Этот тип был управляющим анонимного общества «Амбрекс»!

Виктор пробежал взглядом газетную вырезку, наклеенную в блокнот, и пробормотал:

— «Слияньем ладана, и амбры, и бензоя…» Амбра — «Амбрекс». Леопардус — леопард. — Он был так занят мыслями о переплетчике, что и забыл о деле эмальера. — Все это как-то связано со смертью Пьера Андрези…

— А второго управляющего зовут Фредерик Даглан, вот, справа подпись. Кто это, патрон?

— Жозеф, перестаньте тараторить хоть на минутку, дайте подумать… У кого Фриуль приобрел эти акции? Какой-то актеришка… Театр «Монпансье»?

— «Эшикье», патрон. Надо немедленно взять этого Даглана за жабры, пока его не постигла участь Леопольда Гранжана. И буду благодарен, если вы отпустите меня побродить по театру «Эшикье». Бьюсь об заклад, собака зарыта аккурат под сценой!

Виктор кивнул. Сам он собирался прочесать район Шапель на предмет знакомства с Гюставом, приятелем Пьера Андрези, пусть даже о нем пока ничего не известно, кроме имени.

Уставшая от блужданий по городу Жозетта Фату различила впереди колонны площади Насьон и перевела дух — словно два маяка воссияли для нее среди деревьев, два предвестника возвращения в тихую бухту. Опьянев от влажных испарений Венсенского леса, она свернула наконец на улицу Буле. Нужно еще закатить тележку в закуток на первом этаже дома, провонявшего супом и мочой, — и тогда уже можно будет расслабить натруженные мышцы рук, подняться в свою комнату. Хорошо хоть дождь, поливавший с утра, иссяк, вечер выдался ясный, небо не запятнали тучи. Однако Жозетта, хотя еще было довольно светло, нервничала и по дороге то и дело оглядывалась — она постоянно ощущала чье-то присутствие, ей чудилось смутное движение даже в траве на пустырях. Все мужчины вокруг казались подозрительными — как угадать того, кто ее преследует? Она дважды видела светловолосого человека, но уже не была уверена, что за ней охотится именно он. Вдруг это кто-то другой?