Она немного задохнулась от волнения, закашлялась.

– Мне не показалось?

– Конечно нет. Если бы это только приснилось милой богине, то она бы уже давно утратила нынешнее тело и свободным духом витала в облаках до тех пор, пока не отыскала способ воплотиться снова. Ты на самом деле обратилась драконом, самым прекрасным лазоревым драконом, какого я когда-либо видел. Кстати, сделай милость, объясни, почему именно лазоревым?

– А кто его знает... – ответила Каэтана, испытывая невероятную легкость и этакое парение.

– И думают, что их легенды отражают действительную последовательность событий, – говорил Аджахак.

Каэтана лежала на спине, уставившись немигающими глазами в звездное небо, прижимая к правому боку свои драгоценные мечи, и слушала.

– Ур-Шанаби был единственным из драконов, кто согласился примерить на себя человеческое тело. Я слышал множество различных историй на эту тему: и все они явно грешат против истины. Одни утверждают, что драконы никогда не могли принимать человеческий облик, другие – что они этим постоянно занимаются. Но и то и другое – не правда. На самом деле мы можем иногда становиться людьми, но это состояние нас ужасает. Мы превращаемся из могучих и мудрых существ, повелевающих всеми стихиями, в жалких и уязвимых, крохотных и беспомощных. К тому же необходимости в этом нет. Нам не нужно человеческое общество – ведь люди несмышленые и глупые, даже те, кто достиг определенной степени могущества. Откровенно говоря, существование в человеческом теле – это тяжелое испытание для психики любого дракона. И мы на него крайне редко соглашаемся. На моем веку был только один такой сумасшедший...

– Ур-Шанаби? – спросила Каэ с жадным любопытством.

– Естественно, – ухмыльнулся Аджахак, даже разинул огромную пасть, показав клыки. – Он тоже не сразу согласился: колебался, сомневался, а затем пришел к такому выводу. Дети – самые мудрые из людей, им не хватает только физической силы и опыта, но и то и другое с лихвой возместит нечеловеческое происхождение. Ур-Шанаби считал детей отдельным народом, живущим на Арнемвенде бок о бок с другими людьми. И он решил принять облик маленького мальчика, что позволило ему без труда общаться с этими загадочными существами. Говорят, он очень многое почерпнул из этого общения. А взрослые... взрослые почитали его за мощь и несказанную мудрость, присущую любому Древнему зверю. Вот так.

– А что случилось потом?

– Потом была Первая война с Мелькартом, бог-ребенок Ур-Шанаби сражался против самых страшных врагов – тараск и мантикор. Победителей не было, ибо он умер от ран. А свои доспехи завещал тому, кто будет в состоянии их надеть, – такое вот простенькое условие. И тем не менее ты первая, кому это удалось. Остальных они просто не подпускают к себе, либо еще горше – когда в них облачается человек злой и не праведный, сплющивают его, как муху прихлопывают.

– Очень мило, – пробормотала Каэ. – Хорошо еще, что я этого не знала, иначе побоялась бы надевать их.

– Ты шутишь, – мягко сказал дракон. – Ты ничего не боишься, и за это качество дети Ажи-Дахака несказанно тебя уважают. Кстати, наверное, ты до сих пор не знаешь, что в доспехи бога-ребенка превращалась шкура Ур-Шанаби, а его головной гребень становился шлемом. Поэтому, отдав свои доспехи, умирающий Ур-Шанаби отдал часть своего тела. А самые искусные кузнецы тех времен – фенешанги – соединили кожу дракона с металлом и лунными лучами. И создали вот это чудо: наполовину вещь, наполовину – живое существо нашей крови. Думаю, именно поэтому ты можешь становиться одной из нас.

– Но ведь не всегда могу? – спросила Каэ осторожно.

– Нет конечно. Это вообще невозможно для не-дракона, кем бы он ни был по происхождению, но ты смогла переступить эту грань... Только когда тебе действительно необходимо быть драконом, Ур-Шанаби позаботится об этом, так что не мучай себя ненужными вопросами.

– Хорошо, – пообещала Интагейя Сангасойя. – Не буду. А если ты хочешь, чтобы я дала тебе несколько часов покоя, тогда расскажи мне о тарасках. Откуда взялась эта тварь? Я не видела ничего подобного и даже не слышала об их существовании...

– В этом заключается твое счастье, – вздохнул Аджахак. – Тараски – это существа не из нашего мира. Во времена Первой войны с Мелькартом на его стороне участвовали в битве всего пять таких чудовищ.

– Всего... – саркастически хмыкнула богиня.

– Ты права. И их хватило, чтобы смести с лица земли армию двух королевств. Не говоря уже о других противниках. Точно известно о тарасках одно – они не являются порождениями самого Мелькарта, а призваны им из какого-то другого пространства. Надеюсь, на этот раз у него сей фокус не выйдет, иначе нам туго придется... Четыре твари были убиты в сражении: двоих поразил Ур-Шанаби, а двоих – твой покорный слуга. Следы пятой тараски затерялись во времени. Она сбежала с поля битвы, когда стало ясно, что Мелькарт побежден, а разыскивать ее никто тогда не стал: некому было. Оставшиеся в живых хоронили павших и залечивали раны. Когда хватились, было уже слишком поздно. Несколько сот лет подряд мы ожидали возвращения пятой тараски, но о ней не было ни слуху ни духу. И все решили, что она скончалась от ран в каком-нибудь укромном месте – и тамошние жители, верно, ужаснутся, найдя в какой-нибудь пещере или пропасти громадный скелет. Оказалось, что мы серьезно заблуждались.

– Это не беда, – произнесла Каэ тихо. – Главное, чтобы в мире не нашлось еще несколько этих чудищ.

– Давай спать, – не слишком вежливо оборвал ее Аджахак.

Каэ повозилась, устраиваясь поудобнее сама и устраивая свои драгоценные мечи.

– Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, – проурчал дракон.

Потом они заснули и спали до самого утра.

Каэтане снился прекрасный и удивительный сон: она парила в зеленом небе мира Тайара, купаясь в ослепительных лучах трех светил, а рядом с ней взмахивал крыльями самый большой из виденных ею драконов – лазоревый, огромный и прекрасный.

Он смеялся счастливым и звонким детским смехом над всеми ее горестями и страхами – единственный дракон в мире, бывший маленьким мальчиком. Ур-Шанаби.

А посреди сиреневого луга росло раскидистое голубое дерево. В его тени примостился дух мира Тайара со своим гостем – богоравным исполином Бордонкаем...

* * *

Хадрамаут не участвовал ни в одной войне на протяжении трех с половиной тысяч лет. Это была чистая правда. Но это не значит, что в стране не было военного флота.

Боевые корабли хаанухов по праву считались лучшими в мире, а уж коли есть боевые корабли и их капитаны, то им требуется строгий, опытный и талантливый флотоводец. Адмирал-шаммемм Дженнин Эльваган был лучшим из лучших и по праву занимал самый высокий военный пост в Хадрамауте в неполные двадцать пять.

Это было новое поколение, давшее миру великого полководца Зу-Л-Карнайна, мудрого и блистательного политика Сунна Хеймгольта, урмай-гохона Самаэля и шаммемма Дженнина Эльвагана. Все они были ровесниками, хотя звучит это немного странно – настолько разные и непохожие люди названы этим простым и незатейливым словом.