Не дожидаясь ответа и, видимо, не нуждаясь в нем, Федя взял деньги и пошел в начало очереди.

– Бутылочку, Нюра! – Он протянул пятерку через головы.

– В очередь! – потребовала очередь.

– Для больного беру, – объяснил Федя и взял бутылку, так же через головы. Видимо, у него с Нюрой была своя мафия.

Отнес Никитину бутылку и рубль сорок сдачи.

– Пошли! – скомандовал он. – Стакан у меня есть.

Трое вышли из магазина.

По улице шли транспорт и пешеходы. Текла своя уличная жизнь.

– Давай во двор, – предложил Федя и первым направился под арку.

Остановились возле песочницы под детским грибом. Два мальчика дошкольного возраста строили из песка тоннель.

– Здесь неудобно, – сказал Никитин.

Перешли за угол дома. За углом стояли высокие баки с пищевыми отходами.

Господин достал портмоне, стал копаться в мелочи.

– Вот. – Он протянул Феде три монеты. – Здесь шестьдесят копеек. Мне совсем чуть-чуточку.

Федя вытащил из кармана стакан, обтер его изнутри полой пиджака, откупорил бутылку и отлил немножко в стакан. Посмотрел. Подумал и в результате размышлений аккуратно отлил половину из стакана обратно в бутылку.

– Держи, – сказал он, протягивая. – Тут ровно на шестьдесят.

Господин взял стакан и пошел.

– Э! Ты куда? – удивился Федя.

– Домой. Мне собаке надо компресс сделать. Ее кошка оцарапала, – объяснил господин.

– А стакан? Что он тебе, дары природы? Он, между прочим, денег стоит.

– Сколько?

– Полтинник.

Господин снова покопался в своем портмоне. Достал пятьдесят копеек. Отдал Феде и ушел.

– От жлобяра! – возмутился Федя. – Собака, значит, из стакана, а люди – из бутылки.

Он отметил ногтем свою долю. Выпил. Проверил. Сделал еще два глотка, после чего протянул Никитину:

– На!

– Ой! Как-то я не могу, – смутился Никитин.

– А ты вдохни воздуху, – проинструктировал Федя.

Никитин послушно вдохнул.

– Задержи!

Никитин задержал.

– Пей!

Никитин сделал несколько глотков.

– Выдыхай!

Никитин закашлялся.

– Нюхай!

Федя достал из кармана пыльный кусок огурца, сунул под нос Никитину, подержал и положил обратно в карман.

– Ну как? Разлилось? – заботливо спросил Федя. Никитин прислушался к себе.

– Разлилось, – неуверенно сказал он.

– Может, еще сбегать? – предложил Федя.

– Спасибо. Не стоит. Вообще-то я не пью… – сознался Никитин.

– Я тоже.

– Нет, правда. Это я только сегодня. Для храбрости.

– В суд, что ли, вызывают?

– Да нет… Представляете… ее окно прямо против моего окна. И вот ночь. Звезды. И она играет из «Щелкунчика» танец феи Драже.

Никитин стал перебирать в воздухе пальцами, показывая, как она играет.

– Вот и у меня драже, – сказал Федя. – Давай еще бутылку возьмем.

– Сейчас подумаю.

– Подумай, – согласился Федя.

– Нет! Не надо! Все! – Никитин решительно рассек рукой воздух. – Не боюсь! Вот сейчас встану и пойду!

– Куда? – не понял Федя.

– К ней.

– В гости? – уточнил Федя.

– В гости!

– А что ж с пустыми руками! Надо бутылочку купить!

– Идея…

– Бутылочку и банку шпрот. – Федя усовершенствовал идею.

– Духи! – растолковал Никитин. – Как же я сам не догадался…

Перед прилавком парфюмерного магазина стояла одна только женщина, но Федя, не умеющий ждать в очередях, отодвинул ее плечом.

– Простите, – извинился он. – На самолет опаздываем.

Женщина посмотрела на Федю в вигоневой старушечьей кофте, потом на Никитина в изысканном замшевом пиджаке, и на ее лице проступили следы усилий: видимо, она пыталась объединить этих двоих в одну компанию, но у нее не объединялось. Женщина пожала плечом и отошла от прилавка.

– Скажите, пожалуйста, какие у вас самые лучшие духи? – спросил Никитин у продавщицы.

– «Тройной» бери, «Тройной», – подсказал Федя.

– «Клема», пятьдесят рублей, – ответила продавщица.

– Сколько? – не поверил Федя.

– Пятьдесят, – невозмутимо повторила продавщица.

– Что? Да за такие деньги я сам в коробочку залезу!

– Вряд ли купят, – усомнилась продавщица, оглядывая Федю с ног до головы, со спортивных кед до потертой макушки.

– Вам платить или в кассу? – спросил Никитин.

– В кассу.

Никитин подошел к кассе. Федя устремился следом.

– Не балуй ее, Женя. Не балуй. Она тебе потом на голову сядет. Бери «Тройной». Все из одной бочки. Поверь…

– Она арфистка, – произнес Никитин и поднял палец.

– Артистка… – с пренебрежением повторил Федя. – Знаю я их. Им черную икру и брильянты подавай. А где ты ей брильянты возьмешь? Ты кем работаешь?

– Математик.

– И я математик. Вот и считай…

Никитин тем временем расплатился, отдал чек и получил «Клема» в изумрудной коробочке.

Федя понял, что дело сделано и уже ничего нельзя переменить.

– Красиво, – похвалил он. – Обмыть надо.

Ресторан «Гавана» был оформлен изнутри всевозможными циновками, деревяшками, с учетом латиноамериканского фольклора. Сплошные экзотические занавески полностью скрывали широкий Ленинский проспект за окном, и у Никитина было впечатление, что он не в Москве, а в Гаване.

Певица за окном пела «Бессаме муча», что значит «целуй меня, девушка».

– Сколько прекрасного заложено в людях, – философствовал Никитин. – Взять хотя бы нас. Ведь мы же совсем не знакомы. А как вы ко мне отнеслись… С каким участием…

Федя скромно подвинул Никитину тарелку с салатом.

– Или вот, – продолжал Никитин, поставив локоть в тарелку. – Валерий Феликсович – член-корреспондент. Член четырех королевских обществ! Я его спрашиваю: подходит галстук? А он мне пиджак дал. А почему? Потому что он по-настоящему интеллигентен. Ведь что такое интеллигентность? Это не количество знаний. Сейчас все всё знают. Настоящая интеллигентность – это доброжелательность! Каждый человек прекрасен до тех пор, пока он не докажет тебе обратное. Вот мы с вами, в сущности, не знакомы. А вы проявили ко мне доброжелательность: время теряете, слушаете меня. Потому что вы – по-настоящему интеллигентный человек.