– Не делайте этого, – сказала я Цвайгер. – Вы не понимаете, что делаете.

– С вами все будет в порядке, – сказала она.

– Весь гребаный мир погибнет, если я отсюда не выберусь. Позвоните на аэродром Аполло-Сусек, поговорите со специальным агентом Уолли Ньоку.

– Мы просто побеседуем, – сказала Цвайгер. – Все проясним. Успокойтесь, иначе мне придется вас связать.

«Убить ее. Убить и забрать машину», – подумала я. Но Цвайгер вышла и открыла мою дверцу. Я взвесила варианты: может, я и сумею от нее удрать, даже с моей ногой, но бежать все равно некуда. Я вышла из машины. Я могла бы закричать. Кто-то сидит в серебристом седане, и он мог бы вызвать полицию, если я закричу. Цвайгер взяла меня выше локтя. Она провела меня к домику номер три, словно заключенную.

– Не нужно этого делать, – сказала я. – Отпустите меня. Если вы меня не отпустите, все, что вам дорого, погибнет, откроется дыра, Белая дыра, и все погибнет…

– Хватит, – огрызнулась она.

Дверь у водительского сиденья седана распахнулась, и из машины вышел пожилой мужчина. Чернокожий, с похожими на войлок волосами и в дождевике поверх серого костюма.

– Помогите! – крикнула ему я. – Позвоните в полицию! На помощь!

– И что это доказывает? – сказал он, нерешительно направившись к нам, одной рукой он еще держался за машину.

– Иган, иди сюда, – позвала Цвайгер, увидев мужчину. – Полицейская операция, – сказала она. – Не приближайтесь.

Было что-то знакомое в его походке, а когда он подошел поближе, я его узнала: Брок. Он похудел, мышцы размягчились. Как только из домика появился Иган, Брок стал двигаться быстро и уверенно.

– Брок? – спросил Иган. – Откуда ты взялся?

Брок сунул руку под пиджак и вытащил пистолет из кобуры на ремне. Он нацелил оружие и шагнул к Игану. Тот поднял руки и сказал:

– Билли.

Брок выстрелил. Иган согнулся, прижав руки к животу, издал гортанный стон и рухнул на обочину.

Цвайгер потянулась за оружием, но Брок уже повернулся к ней и выстрелил в шею. Цвайгер с воплем упала, из ее рта с хрипом вырывалось дыхание. Она схватилась обеими руками за горло, но между пальцами пульсировала кровь, рот открылся в агонии.

Иган пополз к освещенному домику, за ним тянулся кровавый след кишок. Брок приставил дуло к голове Игана и выстрелил. Тот поник. Я посмотрела на Цвайгер, но ее глаза уже потускнели. Я потянулась за ее пистолетом, но Брок повернулся ко мне, направив оружие мне в грудь.

– Брок. Прошу тебя.

Он выглядел как одержимый, будто не владел собой. Его лицо исказила судорога. Смех был похож на лай.

– Что я наделал? Боже, Господи Иисусе, что я наделал? – Он посмотрел на тело Игана и сказал: – Вставай. Давай, Иган. Скажи что-нибудь. Скажи, что все в порядке. Господи, что я наделал? – Он убрал пистолет в кобуру и встал над Цвайгер. – У нее был ребенок. – Потом он, похоже, вспомнил о моем присутствии и спросил у меня: – Что я наделал?

– Все хорошо, Брок, – сказала я, пытаясь его успокоить. – Все будет хорошо.

Он схватил меня за подбородок, повернул мое лицо к свету из автомата с газировкой и внимательно меня рассмотрел.

– Что ты доказываешь? – спросил он и уставился на меня тяжелым взглядом, как будто проник бы внутрь, если б мог.

Что-то его вспугнуло, какой-то звук, которого я не услышала. Он вздрогнул и потащил меня через парковку к своей машине. Брок втолкнул меня на пассажирское сиденье и поспешил за руль.

– Нужно свалить отсюда. – И Брок дал задний ход, чтобы выехать на шоссе. – Я знаю, кто ты, – сказал он, разогнавшись сначала до шестидесяти, а потом до восьмидесяти. – Скоро нас начнут искать. Нужно было затащить трупы в дом. Я не подумал. Я ни о чем не думаю. Нужно было их переместить. Я не в состоянии думать.

– Не знаю, кем ты меня считаешь, – сказала я, – но это…

– Не ври мне, мать твою, – рявкнул он, вытаскивая пистолет, и прижал ствол к моей щеке. Я отпрянула, коснувшись ухом окна. – Я мог бы тебя убить, а если я тебя убью, то все это исчезнет, верно? Все просто исчезнет, да? Иган и его напарница, как будто я их и не убивал, да? Это так? Отвечай!

– Прошу, опусти оружие, – сказала я. – Опусти его, и мы поговорим.

– Говори. Говори сейчас же, мать твою!

Перед нами скользила дорога, фары высвечивали черный асфальт. Ствол пистолета больно впивался в щеку.

– Я не хочу умирать вот так, – сказала я.

– Ты можешь изменить то, что случилось? – спросил он. – Ты же для этого здесь? Чтобы все поменять?

– Что, по-твоему, я могу изменить? Прошу тебя, опусти оружие. Пожалуйста…

– Инфоцентр. Когда атаковали инфоцентр, я потерял Рашонду и девочек. Шэннон, я потерял своих прекрасных дочек, моих дочек…

– Убери пистолет, и поговорим. Пожалуйста, опусти оружие.

Брок опустил пистолет. Его руки тряслись. Он сунул оружие в кобуру. Я по-прежнему прижималась к окну, слезы затуманили зрение. Вся его семья тогда лежала на полях вокруг здания, под белыми простынями. Они, наверное, вдохнули зарин и умерли мгновенно. Я представила тело его жены. Представила детский сад инфоцентра с мертвыми детьми.

– Люди, которые их убили, считали, что борются с концом света, – сказал Брок. – Вот почему погибли моя жена и девочки. – Он захлебнулся рыданиями. – Почему они погибли? И вот через столько лет явилась ты. И совершенно не постарела.

– Мне жаль. Сочувствую тебе и сожалею о всей боли, которую ты перенес…

– Ты здесь, чтобы расследовать дело инфоцентра, – сказал Брок. – Чтобы спасти все те жизни.

Патрик Мерсалт. Его имя выглядело малозначительным, одна жизнь по сравнению с тысячами. Что мне сказать Броку? Могу рассказать ему про «Либру» и про Рубеж. Могу рассказать, что Рубеж появляется во всех вариантах будущего и убивает всех живущих, всех, кто мог бы жить в мире, убивает все возможности в каждом возможном будущем.

– Я могу спасти твою семью, – ответила я. – Я хочу ее спасти, хочу спасти Рашонду. Давай поговорим.

Брок остановился на заправке с круглосуточным магазином у пятьдесят первого шоссе, не доезжая до Бель-Вернона. С помощью влажных салфеток из его бардачка мы отмыли с себя кровь, как могли. Но я все равно накинула дождевик Брока, чтобы прикрыть заляпанное кровью платье. Выглядела я как персонаж из фильма ужасов. В кафе самообслуживания в этот час было пусто. За стойкой работали девушки-подростки, блондинка и брюнетка, они листали «Хастлер», смеялись и слушали за прилавком радио. Я привела себя в порядок в туалете, вычесала запекшуюся кровь из волос, помыла руки и лицо жидким мылом.

Брок дожидался меня за столиком кафе, который не было видно из-за прилавка. Я села рядом. От возраста и горя он как-то уменьшился в размерах. Вокруг глаз и губ пролегли глубокие складки, волосы напоминали сигаретный пепел.