Выключив воду, я вылезаю и вытираюсь. Он принес мне пижаму, – может, мне удастся провести еще одну ночь в его чудесной кровати? Я нерешительно поворачиваю ручку, не зная, поддастся ли она, но дверь распахивается.

Услышав, что я вышла, он вскакивает с дивана и подбегает ко мне. Я прижимаюсь к стене, испугавшись, что он затолкает меня обратно в ванную, но он вдруг сжимает меня в объятиях.

– Прости, Лейк… – шепчет он мне в ухо. – Прости, что я так с тобой обращался… Но ты была совсем не в себе…

Я тоже обнимаю его… Естественно, я его обнимаю!

– Все в порядке. Просто тяжелый выдался день…

Он отстраняется и кладет руки мне на плечи:

– Значит, мир? Ты не будешь больше драться со мной?

– Мир, – неохотно соглашаюсь я, чувствуя, как он снова переходит на дружеский тон… Не хочу, чтобы он был просто другом!

– Как кино? – спрашиваю я, шагая рядом с ним по коридору.

Но он игнорирует мой вопрос.

– Ты с мамой поговорила?

– А ты мастер менять тему!

– Поговорила или нет? Только не говори мне, что ты весь день тут прибиралась, – не унимается он, заходя на кухню и доставая из шкафчика два стакана.

– Нет, не весь. Мы поговорили.

– И?

– И у нее рак, – честно отвечаю я.

Уилл хмурится. Я бросаю на него взгляд, ставлю локти на стол и сжимаю руками голову. Почувствовав под пальцами полотенце, о котором забыла, я снимаю его, наклоняю голову вперед и пальцами разглаживаю волосы.

Избавившись от всех колтунов, я снова поднимаю голову и замечаю, что Уилл быстро отводит взгляд и смотрит на стоящую перед ним чашку – он отвлекся, и молоко уже течет через край. Я притворяюсь, что ничего не заметила, и продолжаю возиться с волосами, пока он вытирает молоко со стойки.

Он достает что-то из шкафчика, потом ложку из ящика… Господи, он делает мне шоколадное молоко…

– Она поправится? – с безжалостной прямотой спрашивает он.

– Нет. Скорее всего, нет, – со вздохом отвечаю я.

– Но она лечится?

Черт! Мне удавалось не думать об этом целый день! Проснувшись, я убедила себя, что все в порядке. Я знаю, что это его дом, но мне безумно хочется, чтобы он уехал еще куда-нибудь.

– Она умирает, Уилл. У-ми-ра-ет! Возможно, это случится уже к концу года, а может быть, и раньше. Ей делают химию, просто чтобы облегчить страдания. Пока она умирает! И совсем скоро она умрет! Потому что она умирает! Ты это хотел услышать?! Доволен?!

Уилл немного смягчается и ставит передо мной молоко. Достает из морозилки поднос со льдом и кидает целую горсть кубиков в стакан.

– Ваш коктейль со льдом, – говорит он.

Он прекрасно умеет менять тему и еще лучше – игнорировать мои язвительные замечания.

– Спасибо, – благодарю его я и молча пью свое шоколадное молоко. Похоже, он снова победил.

* * *

Песни «Братьев Эйвитт» все еще доносятся из колонок, пока я допиваю шоколадное молоко. Войдя в гостиную, я ставлю последнюю песню на повтор, ложусь на пол, вытянув руки за головой, и смотрю в потолок – так мне удается хоть немного расслабиться.

– Выключи свет, – прошу я Уилла. – Хочу еще немного послушать.

Он щелкает выключателем и в темноте ложится на пол рядом со мной. Зеленые отсветы от эквалайзеров танцуют на стенах, как будто «Братья Эйвитт» устроили световое шоу. Мои мысли уносятся вдаль вместе с музыкой, мы лежим рядом не шевелясь. Песня заканчивается и начинается заново, и тут я наконец говорю ему то, что беспокоит меня больше всего:

– Она не хочет, чтобы Кел остался со мной… Собирается отдать его Бренде.

Он на ощупь находит в темноте мою руку и крепко сжимает. Уилл сжимает мою руку, и я позволяю ему быть мне просто другом.

* * *

В комнате вдруг зажигается свет, я инстинктивно прикрываю глаза рукой и приподнимаюсь. Уилл крепко спит рядом.

– Привет, – шепчет Эдди, – я постучалась, но никто не ответил.

Она проходит в гостиную, садится на диван и разглядывает Уилла, который оглушительно храпит на полу.

– Господи, в субботу-то вечером! – закатывает глаза она. – Говорила я тебе, что он жуткий зануда!

– Что ты тут делаешь? – со смехом спрашиваю я.

– Заехала проверить, как ты. К телефону не подходишь, на сообщения весь день не отвечаешь. У твоей мамы рак, и поэтому ты решила объявить бойкот всем электронным устройствам? Не вижу логики!

– Я даже не знаю, где мой телефон…

Мы обе смотрим на Уилла. Он и правда спит как убитый, – наверное, мальчишки его сегодня вконец замучили.

– Я так полагаю, разговора с мамой не получилось? Судя по тому, что ты спишь тут на полу. – В голосе Эдди слышится легкая нотка раздражения из-за того, что мы всего лишь спали, когда она пришла.

– Да нет, получилось… Поговорили.

– И что?

Я встаю, потягиваюсь и сажусь рядом с ней на диван. Она уже сняла сапоги. Видимо, когда у человека так долго нет постоянного дома, он учится чувствовать себя как дома повсюду. Я забираюсь на диван с ногами, облокачиваюсь на подлокотник и поворачиваюсь к Эдди.

– На прошлой неделе во дворе ты мне рассказала о своей маме и о том, что произошло, когда тебе было девять. Помнишь?

– Ну да, а при чем тут это? – удивляется она, не сводя глаз с храпящего Уилла.

– Я испытала такое чувство благодарности… За то, что с Келом никогда такого не случится. За то, что он может вести нормальную жизнь девятилетнего мальчишки. Но сейчас… даже не знаю. Похоже, у Бога кончился запас подарков для нас обоих. Почему оба родителя? Разве папы недостаточно? Как будто смерть пришла, чтобы оторваться на нашей семье по полной.

– Не смерть, Лейкен, – глядя мне в глаза, поправляет Эдди. – Не смерть, а жизнь! В жизни такое бывает. Бывает, что и дерьмо случается. Причем часто. Со многими людьми.

Я не спешу рассказывать ей ужасные подробности. Мне стыдно говорить о том, что моя собственная мать не хочет, чтобы я растила ее ребенка.

Уилл переворачивается на другой бок. Эдди быстро обнимает меня и хватается за сапоги.

– Учитель скоро проснется, мне пора. Просто хотела убедиться, что ты в порядке. И пожалуйста, найди свой телефон, – шепчет она, направляясь к двери.

Я смотрю ей вслед: Эдди была здесь всего три минуты, но за столь короткое время успела наполнить все вокруг своей энергией. Обернувшись, я обнаруживаю, что Уилл сидит на полу. Он смотрит на меня с таким видом, как будто намеревается оставить после уроков или даже выгнать из класса. Я отвечаю ему самой невинной улыбкой.

– Какого черта она тут делала? – спрашивает он, и я понимаю, что при желании он может выглядеть поистине устрашающе.