— Посмотри на эту пару, — поворачивает он моё лицо в сторону высокого худого мужчины и маленькой аккуратно постриженной коротко женщины, — по сколько им?

— За семьдесят, не меньше, — шепчу я ему.

— А любовь и нежность струиться из глаз и каждой клетки, как у 25 летних.

— Ты сто процентов прав.

— Вот бы и нам в их годы так же…,- обжигает моё ухо его горячий шёпот. И заглянув в его глаза, я чмокаю его в губы.

— Мам, пап, вы чего меня бросили. Несётся к нам Ванюшка. Время аттракциона закончилось и не найдя нас совсем рядом, он разволновался. Иван отлепляется от меня и подхватывает на руки сына. Он тискает и возится с ним до тех пор пока, тот не просит пощады.

Вечером пришёл встревоженный Петрович. Поставщики обязанные ещё вчера привезти мясо, так и не доставили его. Он звонил, они жутко виновато извинялись. Но их извинения на сковородку не положишь. Вставал законный вопрос, с чем завтра начинать работать?

— Что подскажешь ты?

— Перехватить сегодня небольшую порцию у предлагавшего не раз мне его Николая.

— Что-то он мне не очень нравится… Мы ж берём только качественные продукты и у проверенных партнёров.

— Предлагай сама. Рынка завтра нет? Нет. Потому как понедельник. С рук вдоль дорог покупать собачатину ещё опаснее. Всего один день выкрутиться. Во вторник на рынке возьмём. Но тебе решать, ты хозяйка.

— А, ладно. Действуй.

Днём, когда она заскочила к нему проверить, как он выходит из положения, Петрович озадаченно проворчал:

— Ксюха, попробуй, не мясо, а чёрте что.

Оксана откусила кончик отбивной. Прожевала.

— Вкусно. Сочное. Сладкое. Что тебе в нём не нравится?

— Вот это и не нравится. Свинья не такая.

— А ты что покупал?

— Свинину.

— Ну не знаю, а по-моему даже очень ничего.

Вечером Петрович, пришёл к Ивану и, поманив в беседку на разговор, уединился с ним. Меня распирало любопытство. Видя их о чём-то серьёзно и увлечённо беседовавшими, я прыгала, стараясь что-то услышать. И мне это удалось.

— Петрович, в чём дело?

— Пошептаться между нами девочками надо.

— Ну если только между девочками, то конечно, — хмыкнул Иван, усаживаясь за столом в беседке. И пододвигая к Петровичу плетёнку с фруктами. — Витаминозься.

Петрович огляделся, как бы не услышал кто, я вовремя и проворно упала за куст сирени и распласталась там.

— Какие меры предосторожности, старик, ты меня пугаешь, — знай себе, посмеивался Иван, снимая кожуру с банана. — Что случилось-то?

— Не хочу, чтоб народ слышал.

— Ты меня заинтриговал…

— Ваня, тут такое дело, — начал волнуясь он, беспрерывно дымя.

— Начинай уж своё дело, а то я задохнусь от твоего дыма. — Слопав банан, Иван сидел, закинув руки за голову и с не сползающей с лица ухмылкой, смотрел на него.

— Так вот. Нам задержали поставки мяса. Мы остались на мели.

— Это ты не по адресу, тебе надо с Ксюшей разговор иметь. — Зевнул Иван.

Подождав, пока Иван перестанет зевать, Петрович, не слушая его дальнейшего бухтения, продолжал:

— Держали, естественно, запас, но вчера была свадьба, грохнули и его. В понедельник, сам понимаешь, рынки закрыты. Чтоб вырулить ситуацию купил мясо у Николая, он через пять домов от вас живёт по той стороне улице. Крыша зелёная под железом у него. Он часто предлагал. Возит сумками в столицу, продаёт. Мне Варвара, повар наш посоветовала, она для себя у него часто берёт.

Иван, поймав рукой ветку с цветком, поднёс к лицу. Нюхнул. Посмаковал приятное и ухмыльнулся:

— Что тухлое попалось?

— Погоди не перебивай, мне и так не по себе, — замотал головой Петрович.

— Как скажешь, продолжай, продолжай, чего замолчал…

— Кто-то вроде за кустом шевелится, а?

— Петрович, ты чего сдурел… Рассказывай уж. Риччи и тот от твоего долгого вступления скис.

— Ну вот, взял я у него немного, только чтоб до вторника продержаться. Мясо на вид лучше не бывает. Отборное, без жира и плевер. Он подкидывает его на руках и нахваливает:- "О, какая красота. Свежатинка. Ещё парное". Посмотрел, точно. Повара довольны, готовят, радуются, я попробовал, что-то мне показалось сладковатое оно. А тут как раз Оксана пришла, я к ней — попробуй. Она пожевала, сказала, что в самый раз, не паникуй. Ну я успокоился. Тем более нареканий от клиентов никаких нет, все лопают и нахваливают.

Иван устав слушать про то несчастное мясо попробовал взбунтоваться:

— Так, я не понял, в чём проблема-то?

— Да не перебивай, я и так волнуюсь… Так вот вечером, вынес я мужику одному пожрать. Виноват, прикормил. По хозяйству он мне помогает. Убрать, разгрузить, подмести, снег, грязь…

— Понятно и что дальше, — перебил его Иван. — Давай ближе к делу. Тянешь резину, тянешь…

— Ночью сторожит он, я ему плачу и харчами снабжаю. Из тюряги Васька вышел. — Продолжал, как ни в чём не бывало Петрович. — Много отсидел. Жизнь прошла. Вернулся никого. Сестра дом матери продала, куда податься… А он в вагончике, что для строителей Оксана покупала, обосновался, мы не гоним. Так вот вынес я ему еду. А он поел и говорит:- "Чего ты меня человечинкой кормишь Петрович?" Я язык проглотил и глаза, точно рыба на сковородке вывалил. Потом опомнился и накинулся на него. — "Что ты несёшь? — кричу. — Что несёшь? Глаза залил, козёл…" А он мне знай своё бубнит. — "Петрович, я её ел, а ты нет и, поэтому заткнись и не ори". Я, естественно, так и сделал. Спрашивает, где я этот деликатес взял? я с испугу честно выложил. Он послушал и говорит:- "Дело там Петрович не чисто, предупреди хозяйку". Но Оксанку я побоялся пугать, вот и пришёл к тебе.

Он не захотел пугать, так я испугалась сама. И ещё как! Заслышав всё это, я обомлела. В голове у меня всё начало путаться. Потом к горлу подступила тошнота и меня начало выворачивать. Иван, сделав знак Петровичу закрыть рот, перебежками подобрался к кусту. У меня просто уже не было сил скрываться. Я вытерла рот и жалобно посмотрела на него. Он, подняв меня за шиворот поволок в сауну и поставив под душ, привёл в чувство. Его безжалостный шёпот с нотациями рвал мне душу. "Не можешь, без приключений. Твой нос длиннее колодезного журавля. Любопытство болезнь со всеми вытекающими отсюда последствиями и так далее и далее…", — свистело в моих ушах. Он помог мне одеться и подтолкнул в дому. "Топай спать. И чтоб я тебя не видел здесь", — пригрозил безжалостно он мне. — Ваня, — жалобно пискнула я, надеясь посидеть с ними, и услышав:- Марш домой, — прекратила сопротивление. В окно я видела, как мужики отправились в сторону ресторана. "Пошли к Ваське". — Поняла я. Так оно и было. Иван с Петровичем пошли в вагончик к Василию. Решили помозговать над таким знаком вопроса втроём. Васька рассказал, как в Сибири во время побега из лагерей, прихватывали упитанного, молоденького сосунка, для кормёжки. На воле удалось продержаться десять дней, их выловили, а парня они успели съесть. Через пять лет ему ещё раз удалось бежать, и вся картина в точности повторилась с той же разницей, что гуляли дней пятнадцать, но опять с кормёжкой из человечинки. Так что вкус этот Василий ни с чем не перепутает. Иван, слушая такие откровения, поёжился: "Какого народа только нет. Что там западная мафия с нашей экзотикой".