Если бы он был чуть внимательнее в этот день, то наверняка узнал бы в бежево-ржавом чудовище покопанную машинку своей бывшей подружки. Что-что, а память у Корытникова была отменная.

Но день этот у Александра Ивановича складывался не лучшим образом. Да что там «не лучшим»! Препаршивый день выдался.

Утро началось с домашней войны. Галина после всего того, что случилось в их семье, чуть что – пускала в ход тяжелую артиллерию. Нет, она не кричала и не топала ногами. Она безобразно унижала Шурика. Во-первых, к нему прочно прилепилось прозвище «бубус», которое в устах супруги звучало ехидно и обидно. Шурик при этом чувствовал себя именно тем несчастным сусликом, которому не удалось скрыться бегством в пампасах и он угодил прямиком в суп аборигенам. И это был лишь милый заход. Далее Галина виртуозно приводила в порядок семейный бюджет, и тут от Шурика только пух и перья летели. Супруга так урезала его пособие, что денег не хватало не только на дорогое хобби, но и на меньшие радости. Он и на кражу эту пошел от нужды великой. Шурик был трусоват. Прикупить «доски» за копейки у дремучих деревенских старух – это одно. А забраться в храм и разорить его – это совсем другое. Успокаивало его только то, что брали они не все подряд, а выборочно, и не факт, что подслеповатый батюшка Тимофей пропажу скоро разглядит. А еще деревня так далеко от цивилизации, что вряд ли кому интересно будет всем этим заниматься.

Но логичные и трезвые рассуждения перебивал липкий страх: а вдруг дознаются?! И еще больший страх: а ну как Боженька накажет?! В отличие от приятеля Гарика Томилина, которого в иконах интересовала лишь их стоимость, Шурик был верующим. Ну, не то чтобы очень, но уважал Бога попросить о том о сем.

С Гариком Шурик рассчитался сразу же. Тот не очень разбирался в иконописи, поэтому был рад, когда Шурик выделил ему тугой рулончик из долларов.

У Шурика было какое-то нехорошее предчувствие. Все-таки присутствовали у него задатки Штирлица, что ни говори. Интуиция не давала ему спать спокойно ни одной ночи после возвращения с Севера с грузом икон. Почему-то вспоминалась и Лариса Потапова. Даже как-то неудобно было. Все-таки не продавала она ему Богоматерь своей бабки. Опять же бабка в иконе записки держала и верила, что икона помогла ее мужу с войны живым вернуться. Ломало это как-то Шурика. Нет, он далек был от мысли возвращать Ларке икону. Он бы купил ее, если б она не была такой дурищей. Но сейчас и об этом поздно говорить. В итоге на Шурике было два больших греха: Ларка и украденные из храма иконы. Последние надо было продавать. Задним умом Шурик это понял. Случись что, за них можно сесть надолго. К тому же после утреннего концерта с женой Шурик надолго остался без денежных вливаний. Была у него, конечно, заначка, но то было святое – на черный день, и тормошить ее Корытников не собирался. Значит, собственное материальное положение можно было поправить лишь одним способом – продать от греха подальше холмогорские доски.

У Лары не было в голове никакого плана. Было лишь желание не потерять из виду Шурика. И была интуиция, которая подсказывала ей, что Шурик не просто покататься собирается.

Шурик проехал каких-нибудь два квартала и внезапно затормозил, совершенно по-дурацки, кстати, не показав заранее, что хочет остановиться у обочины.

«Осел!» – подумала про себя о нем Лариса. К счастью, ей ничто не помешало, и она притормозила за Шуриком метрах в десяти. Она хорошо видела, как Корытников вышел из машины, открыл заднюю дверцу и достал спортивную сумку. Даже издалека было видно, какая она тяжеленная.

Шурик легко перемахнул через низенькое ограждение у дороги и по едва заметной тропе двинулся в глубь двора.

Лариса выбралась из жигуленка. Ринуться без прикрытия за ним она побоялась. Не дай бог Шурик обернется и увидит ее. Он не дурак, сразу все поймет и заляжет так, что никакие опера Олега Таранова его ни за что не достанут.

Лариса издалека хорошо видела, в какой дом и в какую парадную вошел Шурик. Едва он скрылся за дверью, она перебежала через двор и тихонько вошла следом. Она стояла в полутемном углу под лестницей и прислушивалась к тишине. Но ничего, кроме гулких ударов собственного сердца, она не слышала. А еще у нее пересохло во рту, и ей хотелось запить эту противную сухость, чтобы не закашляться.

По идее можно было проскочить по этажам и послушать под каждой дверью. Но это было нереально. Во-первых, на каждом этаже четыре квартиры, во-вторых, Корытников мог застукать ее за этим занятием. Кто его знает, когда и откуда он выйдет. Оставалось ждать внизу.

Она ждала минут двадцать. Сердце успокоилось и перестало колотиться как сумасшедшее. Наконец, где-то на третьем этаже открылась дверь, и она отчетливо услышала голос Шурика:

– Смотри, решай, если что, деньги мне срочно нужны. Крайний срок – сегодняшний вечер. Не позвонишь, у меня есть еще желающие.

Что ему ответили, Лариса не расслышала, но Шурик снова сказал собеседнику:

– Как знаешь. Цена хорошая. И она только для тебя. И только до вечера. Не созреешь – товар уйдет.

Собеседник опять что-то ответил Шурику, на что он весело хохотнул. И Лариса услышала на лестнице шаги – тяжелые, корытниковские.

Лариса шмыгнула в щель – дверь в парадной даже не скрипнула, – и пулей пролетела к соседнему дому.

Шурик вышел через минуту. Он не обратил никакого внимания на Ларису. Зато она боковым зрением усмотрела, что он изрядно озабочен. Она успела изучить Шурика. Вот он чертыхнулся, достал сигареты. Прежде чем закурить, внимательно рассмотрел зажигалку, как будто видел ее впервые в жизни. Он всегда так делал. И это означало у него крайнюю степень погружения в собственную проблему.

Лариса почти дошла до машины, а Корытникова все не было и не было. Она не оглядывалась, чтобы не привлечь его внимания. Но похоже, ему было не до нее.

Лариса сделала вид, что уронила перчатку, наклонилась за ней и кинула торопливый взгляд назад. Она увидела, что Шурик чешет по бездорожью к своей машине. Сумка в его руках вроде тех же размеров, что и полчаса назад, значит, ничего из нее не убыло. Он аккуратно уложил груз на заднее сиденье, влез в автомобиль.

Она тут же проделала то же самое. Ключ на старт! Жигуль дрыгнулся, и Лариса похолодела от мысли, что ее авточудище просто не заведется. Но все обошлось, и машинка завибрировала, сотрясаемая работающим двигателем.

Лариса боялась, что Шурик сорвется с места и ей будет не догнать его. Но он не двигался, видать, думал о чем-то.

Ни одной мысли в голове, ни одной подсказки. Ну, затеяла слежку, и что? Узнала адрес некоего потенциального покупателя. И все! А что дальше?!

Додумать она не успела. Шурик вдруг резко взял влево, опять же никого не предупредив о своем маневре.

– Осел! – снова наградила его обидным именем Лариса. – Где ездить учили?! Или только о себе думаешь?!

На этот раз Шурик ехал куда шустрее, чем раньше, и Лариса поняла, что ей своего «бывшего» не догнать. Она почти потеряла его из виду и пожалела, что не ткнула в широкий зад шикарного авто мордой своей битой «шестерки» в тот момент, когда Корытников был близко от нее. Она была бы виновницей ДТП, и он обязательно бы дождался сотрудников ГИБДД, и тогда Лариса сказала бы им, что в машине у него иконы, которые находятся в розыске. И все!