Обвинение в попытке стать над партией, первоначально выдвинутое против Абакумова, в июне 1953 года было сполна использовано Маленковым и Хрущевым при смещении Берии. Каждый последующий руководитель, развенчивая своего предшественника, играл на отмене и пересмотре дел. «Сто дней» Берии в МВД отмечены, помимо всего, реабилитацией лиц, близких к Маленкову, обвиненных при Сталине в попустительстве выпуску недоброкачественной авиационной продукции. Многие из репрессированных офицеров, генералов и адмиралов в апреле и мае 1953 года были реабилитированы Военной коллегией Верховного суда СССР с подачи Берии, вскоре арестованного как врага народа. Прекращались все дела о военных заговорах, ряд видных военачальников был возвращен к прежней работе. Сложнее оказался расклад в отношении Абакумова, от которого в политбюро спешили избавиться.

Хрущевская профилактика

Роль спецслужб как инструмента борьбы за власть была творчески переосмыслена новым руководством, прежде всего Маленковым и Хрущевым. Именно Маленков — глава правительства — отдал приказ об аресте Берии 26 июня 1953 года. Когда арестованный следователь МГБ Рюмин начал давать показания против Игнатьева, последнего при Сталине министра госбезопасности, и всплыло имя Маленкова в качестве одного из соавторов крупных политических дел — Берия (за две недели до своего ареста) направил Маленкову протоколы этих допросов. Шеф МВД имел неосторожность рекомендовать председателю Совета министров арестовать последнего при Сталине министра госбезопасности С. Игнатьева и обвинить его в грубейших нарушениях законности в «деле врачей». Видимо, это «переполнило чашу»: ведь Игнатьев являлся человеком Маленкова.

Еще при Сталине Игнатьев оказался вовлеченным в оперативные дела по компрометации Берии и стал для последнего главной мишенью. Конечно, Маленков хорошо понимал, что попытка расправы с Игнатьевым будет означать выбивание показаний и на него, Маленкова. История с манипуляциями компроматами завершилась молниеносной расправой с Берией, маскируемой выдвижением против него мифических обвинений в шпионаже и попытках захвата власти, хотя Берия находился под бдительной опекой своих замов Круглова и Серова (ставленников Маленкова и Хрущева).

С этого момента масштабы репрессивной политики заметно уменьшились, но роль органов госбезопасности как инструмента правящей власти не изменилась по существу. Хрущев добился назначения Руденко генеральным прокурором СССР и через него взял в свои руки весь компромат, содержащийся в показаниях Берии, на всех членов коллективного руководства — Президиума ЦК КПСС и Совмина. До 1954 года, когда Никита Хрущев стал фактическим лидером страны, вся канцелярия, следственные материалы и особые архивы находились у Маленкова. Круглов возглавил МВД, а Серов — КГБ. Таким образом, Никита Сергеевич получил все рычаги информационно-аналитического и силового контроля над страной. В дальнейшем именно Серов, ставший в 1954 года председателем КГБ, подбирал материалы Хрущеву, когда тот разворачивал кампании борьбы с антипартийной группой и другие акции внутри кремлевского руководства.

Контроль над материалами спецслужб позволил Хрущеву осуществить его знаменитый доклад на XX съезде КПСС. Без Руденко и Серова, тщательно подбиравших нужные лидеру документы, демарш Хрущева был бы невозможен. Комиссия Шверника не проводила настоящего расследования, не копала глубоко, особенно в архивах ЦК. Основные данные, которыми оперировал Хрущев, извлекались из дел, хранящихся в Военной коллегии Верховного суда, Военной прокуратуре, а также в секретных сейфах КГБ.

Во времена хрущевской «оттепели» приоритеты в политике советского руководства изменили и роль силовых ведомств. От Хрущева до Горбачева, а в новой России при Ельцине, руководитель государства периодически «профилактирует» военные ведомства и спецслужбы, указывая им «свое место». Разница лишь в том, что у каждого лидера — свои методы, подходы к расстановке кадров, мотивы для принятия решений. Когда речь шла об удержании личной власти в борьбе с мощными соперниками, Хрущев лично контролировал спецслужбы. Разгромив «антипартийную группу», затем отстранив маршала Жукова от руководства Министерством обороны, Никита Сергеевич почувствовал себя вне опасности.

Жукова обвиняли на Пленуме ЦК 1957 года даже в том, что создаваемые им группы спецназа, отвечающие современным требованиям, предназначались чуть ли не для захвата Кремля. Хотя руководство знало, почему возникла потребность в планомерном реформировании войск «гибкого реагирования»: после событий в Венгрии и Суэцкого кризиса политическое руководство поставило военным плановую задачу на переход к новой тактике десантно-штурмовых и разведывательно-диверсионных операций. В любом случае все шаги военного руководства согласовывались с указаниями партийных органов и контролировались органами контрразведки.

Серов отслеживал все факты недовольства военных хрущевскими сокращениями вооруженных сил, приписывая недостатки позиции министра обороны. Но и Серова, получившего «за устранение противников Хрущева» звание генерала армии, вскоре переместили с Лубянки. Правда, на престижную должность начальника ГРУ. Серов даже на короткое время был введен в состав Президиума ЦК КПСС, что для того периода весьма нехарактерно. После 1958 года его услуги уже не требовались. В 1953–1958 годах Хрущев — энергичный государственный деятель, лично контролирующий всю деятельность органов госбезопасности, никому не перепоручающий рычаги контроля. Однако, оказавшись по-своему, а не в сталинском варианте на голову выше своих коллег и оппонентов, он доверяет часть властных полномочий другим, предварительно заменив все свое «силовое» окружение, не желая зависеть от тех, кому он был обязан своим восхождением к власти.

Здесь Хрущев совершает роковую для себя ошибку. Номинально являясь главнокомандующим вооруженными силами, в том числе и органами КГБ, он постепенно распределяет свои контрольные функции между заместителями. При Шелепине во главе КГБ начинается планомерное омолаживание чекистского корпуса и постепенное выдавливание тех, кто по роду занятий и уровню компетенции располагал сведениями о лицах из нового хрущевского окружения. Конечно, кадры не «вырубались», как раньше, но из спецслужб увольняли многих сотрудников, имеющих 25 лет выслуги. На рубеже пятидесятых — шестидесятых годов Лубянка заметно помолодела, модернизировав идеологический и политический сыск.

Работа КГБ, помимо борьбы со шпионажем и агентурой иностранных разведок, сбора развединформации за рубежом, в целом обеспечивала охрану порядка, спокойствие державы и безопасность высшего руководства страны. Но именно в этот период, перестав в массовом порядке громить противников советской власти, спецслужбы впадали в спячку и отучались работать в условиях чрезвычайного положения. Когда ветры горбачевской перестройки начали раскачивать власть, оказалось, что ни власть, ни ее приводные ремни в лице КГБ не готовы к реальным переменам. Сохранялась иллюзия сталинских времен: достаточно иметь в своих руках все рычаги контроля над спецслужбами — и все задачи будут решены, все останется на своих местах. На последнем этапе хрущевского десятилетия начали складываться новые группировки — брежневская, косыгинская и т. д. В довершение к этому Хрущев назначает секретаря ЦК и бывшего главу КГБ Александра Шелепина куратором органов госбезопасности. Личный контроль подменяется контролем на бумаге. Заговор руководства против Хрущева и смена лидера прошли без эксцессов.