Сайлас так восхищался ее успехами, что приоткрыл для нее несколько дверей, которые сама она — даже со всем своим талантом и целеустремленностью — не смогла бы отпереть. Например, своим участием в исследованиях турецких вод на глубине шестисот футов в двухместном подводном аппарате Тейт обязана ему. Правда, он пока не признавался ей в этом и не претендовал на благодарность. Пока.

Личная жизнь Тейт также вызывала его восхищение. Хотя вначале он был несколько разочарован ее разрывом с Мэтью Лэситером — их связь позволила бы ему одновременно следить и за парнем, но он оценил ее безупречный вкус, когда она избавилась от мужчины, явно недостойного ее.

Тейт сосредоточилась на учебе, на достижении поставленных целей, чего он ожидал бы от собственной дочери, если бы она у него была. Дважды Тейт заводила романы. Первый, по мнению Ван Дайка, не более чем юношеский бунт, и Тейт подтвердила это мнение, быстро освободившись от пустоголового спортсмена, с которым связалась по возвращении в колледж.

Вскоре после получения диплома Тейт увлеклась одним аспирантом, разделявшим многие ее интересы. Эта связь длилась почти десять месяцев и вызвала у Сайласа некоторое беспокойство, но он разрешил проблему, устроив парню перевод в свой океанографический институт в Гренландии.

Тейт не должна разбрасываться, не должна отвлекаться на мужа и детей, думал Ван Дайк. И как приятно сознавать, что сейчас она работает на него. Пока он держит ее на расстоянии, но придет время, и, если она окажется достойной, он посвятит ее в свои планы.

Женщина с ее интеллектом и честолюбием не может не понять, чем обязана ему и какие перспективы открываются перед ней.

Они будут работать бок о бок. Он терпелив. Он подождет ее, как ждал «Проклятие Анжелики». Инстинкт Сайласа подсказывал, что в нужный момент одно приведет его к другому.

И тогда он будет владеть всем.

Ван Дайк оглянулся на оживший факс, поднялся, налил себе большой стакан свежевыжатого апельсинового сока. Если бы не куча дел, он добавил бы в сок солидную порцию шампанского… но и это маленькое удовольствие подождет.

Оторвав бумажную ленту факса, Ван Дайк приподнял брови. Последний отчет по Лэситерам. Мэтью бросил работу и вернулся к дяде. Наверное, решил запихнуть вечно пьяного дурака в очередной реабилитационный центр. Почему бы просто не предоставить старику захлебнуться виски и собственной блевотиной?

Ван Дайк покачал головой. Родственные чувства. Он знал, что они существуют, но никогда их не испытывал. Если бы его собственный отец так вовремя не умер в пятьдесят лет, он непременно ускорил бы переход семейного состояния в свои руки. Как удачно, что у него не было ни братьев, ни сестер, а мать тихо угасла в привилегированной психиатрической лечебнице, когда ему было всего тринадцать лет.

Прихлебывая охлажденный сок, Ван Дайк с удовольствием думал о том, что ему не надо заботиться ни о ком, кроме себя и своего состояния, которое и не заметит, если потратить немного на слежку за Мэтью Лэситером.

Он криво улыбнулся. Родственные чувства. Если они существуют, то Джеймс Лэситер нашел способ передать свой секрет сыну. Рано или поздно Мэтью отправится на поиски «Проклятия Анжелики»… а всемогущий Сайлас Ван Дайк, терпеливый, как паук, будет ждать.

…Шторм швырял «Кочевник», как щепку, и пришлось на сорок восемь часов прекратить раскопки. Сильная качка, несмотря на таблетки и пластыри от морской болезни, уложила половину команды.

Тейт, к морской болезни абсолютно невосприимчивая, оставила каюту позеленевшей, непрерывно стонущей Лорейн, а сама с термосом крепкого кофе устроилась в носовом кубрике за своим рабочим столом.

— Так и знал, что найду тебя здесь.

Тейт подняла глаза. Ее пальцы замерли над клавиатурой компьютера.

— Хейден, ты еще бледен, но интригующего зеленоватого оттенка уже нет. Хочешь печенья?

— Издеваешься? — Он с отвращением передернул плечами. — А Бауэрс развлекается тем, что описывает Дарту разные способы приготовления свинины.

— Хм-м. Мы с Бауэрсом очень плотно позавтракали сегодня. — Тейт рассмеялась. — Не бойся, Хейден, я не стану уточнять, что мы ели. Присаживайся.

— Чертова морская болезнь. Как руководителю экспедиции, мне довольно неловко. Слишком много времени проведено в аудиториях и слишком мало опыта работы в полевых условиях.

— Ты молодец. — Радуясь приятной компании, Тейт отвернулась от монитора. — А кинооператоры слегли. Не люблю радоваться чужому несчастью, но приятно, когда никто хоть пару дней не дышит в шею.

— Документальный фильм подстегнет интерес к подобного рода проектам, — заметил Хейден. — Нам не помешают ни реклама, ни субсидии.

— Да, конечно. Нечасто находится щедрый спонсор, и еще реже экспедиция оказывается такой успешной. Хейден, взгляни на это. — Тейт взяла со стола золотые часы с массивной цепью и брелоком. — Изумительно, не правда ли? Какая чудесная гравировка! Мне кажется, что я чувствую аромат роз.

Тейт с благоговением погладила стебель с розовыми бутонами, открыла крышку и вздохнула.

— «Дэвиду, моему любимому мужу, остановившему для меня время. Элизабет. 2/4/49». В списке пассажиров есть Дэвид и Элизабет Макгоуэн и их трое несовершеннолетних детей. Спаслась только Элизабет со старшей дочерью. Она потеряла младшую дочь, сына и своего любимого Дэвида. Время остановилось для них навсегда. Больше ста лет символ ее любви ждал, чтобы кто-то нашел его и вспомнил его владельца.

— Я посрамлен, — не сразу вымолвил Хейден. — У тебя есть то, чего никогда не было у меня, — пояснил он, перехватив удивленный взгляд Тейт. — Я увидел бы просто часы, отметил бы стиль и производителя. Я испытал бы удовлетворение от того, что надпись подтвердила мои расчеты. Может, мельком я и подумал бы о Дэвиде и Элизабет, безусловно, я поискал бы их в списке пассажиров, но я не увидел бы за вещью живых людей.

— Это ненаучно.

— Археология изучает культуру, а мы слишком часто забываем, что культуру создают люди. Лучшие из нас забывают. А для самых лучших люди важнее всего. — Он накрыл ладонью ее руку. — Как для тебя.

— Мне грустно. — Тейт перевернула ладонь и сжала его пальцы. — Если бы я могла взять эти часы, я бы нашла праправнуков Макгоуэнов и сказала бы: посмотрите, это память о ваших предках. — Смутившись, Тейт отложила часы. — Но они не принадлежат мне. Они даже не принадлежат потомкам Макгоуэнов. Они принадлежат «Морским исследованиям».

— Без «Морских исследований» мы бы никогда не нашли их.

— Я понимаю это. Правда, понимаю. — Тейт придвинулась ближе к Хейдену, словно это помогло бы ей объяснить свои чувства. — Хейден, мы делаем здесь очень важное дело. Мы делаем его очень современными и эффективными методами. Кроме поиска сокровищ, мы делаем научные открытия, подтверждаем теории. Благодаря нам словно оживают «Джастина» и люди, которые погибли с ней.

— Но?..