Снова мелькнула молния — это вернулась Триша.

— Что ты сделала? — с удивлением спросила она, переводя взгляд с Джаспера на Руфуса. Ни тот ни другой не шевелились.

— Не знаю, — призналась я.

— Они мертвые? — спросила Триша. В ее голосе слышалось восхищение.

— Вряд ли, — ответила я, пытаясь подняться. У меня дрожали колени и во всем теле ощущалась слабость. Этот взрыв стоил мне многого. — Послушай, ты должна забрать Фреда и убраться отсюда до того, как они очнутся.

— А как же ты?

— Со мной все будет в порядке. — Мне наконец удалось встать, и я надеялась, что ноги смогут держать меня. — По крайней мере, некоторое время. Но вам обязательно нужно уйти. Сейчас же!

Мне не нужно было говорить это Трише дважды. Она наклонилась над Фредом и стала что-то нашептывать ему прямо в ухо, что я не могла разобрать. Наконец он встал, а в глазах у него были слезы.

— Спасибо, — сказал он, повернувшись в мою сторону. — Спасибо, что ты спасла мне жизнь.

И он побрел, волоча ноги, вверх по склону прочь от моста. Триша пошла за ним, но сначала она улыбнулась и жестом показала мне, что я — молодец.

Я ответила ей тем же.

Я подождала, пока Фред и Триша скроются из вида, прежде чем поднялась со своего места. Руфус был ближе ко мне, поэтому я сначала осторожно подошла к нему.

— Пожалуйста, пусть он будет мертвым, — бормотала я себе под нос. — Пожалуйста, ну пожалуйста, пусть он просто умрет, и все это закончится.

Конечно, он не был мертвым. Руфус все еще дышал, но был в плачевном состоянии. Мощная волна, вышедшая из моих рук, не нанесла мне никаких увечий, но не Руфусу. Казалось, по его лицу били молотком, так плохо он выглядел. Одна из его рук — та, которой он касался Джаспера и с помощью которой осуществлял контакт между нами троими, как я думаю, — выглядела так, будто ее перемололи в мясорубке.

Я внезапно вспомнила, что именно Руфус и был тем, кто инициировал мою смерть.

— Эх ты, грязный ублюдок. Кого ты заставил сделать это? — Я ударила его по лицу острым мыском моей туфли. Обычно я не бываю жестокой, но этот гад убил меня.

Моя туфля попала ему прямо в глаз, и я почувствовала отвратительный хлюпающий звук под ногой. Я никогда не могла смотреть телевизионные передачи, где показывают пластическую хирургию, поскольку вид льющейся крови и ран всегда вызывали у меня тошноту. Поэтому мне было не так уж и приятно угодить ему в глаз. Я прикрыла рот рукой и подождала, пока пройдет приступ тошноты.

Немного дальше Джаспер со стоном сел и потер голову. Прихрамывая, я спустилась к нему по склону холма. Я чувствовала, что ко мне возвращается моя сила, но она возвращалась медленно. Мне нужно будет уйти до того, как очнется Руфус, — в таком состоянии, в каком находилась сейчас, мне не одержать победу над ним.

Джаспер не пострадал от взрыва так сильно, как Руфус, — у него лишь шла кровь из носа, похоже, это было все. По его лицу было видно, что он смущен и устал, что я посчитала хорошим знаком. Возможно, большая часть влияния Руфуса перестала действовать. Может быть, теперь Джаспер перестанет совершать иррациональные поступки, на которые способны только психически неустойчивые личности.

Он встал и, спотыкаясь, стал подниматься по холму. Я шла прямо за ним, с трудом успевая. Когда мы забрались наверх, я проскользнула сквозь дверь его машины и устроилась на пассажирском сиденье.

Снегопад закончился, но на близлежащих улицах не было пешеходов. Я не удивилась этому. И хотя с синевато-серого неба снег уже не падал, ветер усилился и пронизывал воздух, как горячий нож проходит сквозь сливочное масло. Когда Джаспер открыл дверцу со стороны водителя и сел за руль, его лицо было красным от холода, зубы стучали. Он выглядел печальным, и мне стало жаль его — попал же, бедолага, в переделку!

Я думала, что Джаспер отправится домой, немного отдохнет, поэтому очень удивилась, когда спустя минут сорок пять он съехал на обочину. Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что он направляется за город, на запад, где было гораздо меньше жилых домов и торговых центров, а большую часть территории занимали холмы и лесополосы. Мы оказались совсем недалеко от того места, где меня убили, и эта мысль заставила меня содрогнуться.

Джаспер был не тем человеком, который стал бы бесцельно ездить по отдаленным районам. Он точно знал, куда направляется. Теперь он ехал по ухабистой дороге так, будто хорошо ее знал. Будто ездил здесь много раз.

— Куда мы едем, Джаспер? — спросила я, рассматривая в окно ряды высоких деревьев. — Что здесь может быть?

Когда Джаспер наконец остановился, я увидела ряды сосен. Среди высоких деревьев почти не было ветра, поэтому прогулка между деревьями казалась почти приятной. В обычной ситуации я, скорее всего, получила бы удовольствие от такой прогулки среди сосен, но сейчас у меня было неприятное предчувствие. Здесь произошло что-то очень плохое.

Я не была в этом уверена и решила посмотреть.

Джаспер неуверенно прошел примерно с километр. В какой-то момент мне показалось, что он сейчас упадет от напряжения — так плохо он выглядел. Он все время хватался руками за голову и стонал. Мне казалось, что удар, который я нанесла ему, не может иметь долгосрочных последствий, но не была в этом уверена. Нужно будет спросить Джона, когда мы встретимся с ним в следующий раз.

Поскольку была осень, лиственные деревья уже стали менять цветовую гамму леса, превращая его в многоцветный ковер. Среди сосен затерялось несколько осин, и их листья сверкали, как золотые монеты. Были там и темно-зеленые кусты с ветвями, усыпанными ярко-красными ягодами — возможно, ядовитыми. Поляна, на которой Джаспер наконец остановился и припал к земле, была окружена кленами, их листья уже приобрели все оттенки меди и пурпура.

Это было одно и самых красивых из известных мне мест.

Землю на поляне устилали сосновые иголки и опавшие листья. Джаспер принялся сгребать их голыми руками, отшвыривая назад — так собаки обычно роют ямы. Расчистив небольшое пространство, он, казалось, остался доволен своей работой.

— Это твоя вина, — бормотал он, сидя на корточках и раскачиваясь вперед и назад. — Твоя вина. Все твоя вина.

Так продолжалось минут двадцать. Иногда мне удавалось понять слова, слетающие с губ моего крестного отца, но в большинстве своем это была полная бессмыслица. В конце концов, он разрыдался. Видеть это было ужасно и, более того, очень-очень грустно. Но я никак не могла понять, что же с ним происходит.

Наконец Джаспер отряхнул руки и медленно пошел прочь сквозь густой лес. На его лице оставались полосы грязи и слез. Я села на край большого плоского камня. Мне просто захотелось немного посидеть, насладиться окружающей спокойной обстановкой. Я слышала, как он завел двигатель и уехал. Я была одна.

Или, по крайней мере, я так думала.