Меррин уставилась в темноту, туда, где он находился. Жаль, что она не может видеть его. Кровь уже не закипала в ее жилах, и она чувствовала себя смущенной и потерянной. Естественно, она не могла ему об этом рассказать, иначе пришлось бы приоткрыть сокровенную часть своей души. И еще Меррин сердилась на себя за прорвавшиеся чувства, которые обратились в мощный непрекращающийся поток.

– Я имею в виду, я сожалею, что поддалась гневу и панике, – уточнила она на случай недопонимания. – Не знаю, что со мной случилось.

– Вполне понятно, – с напряжением ответил он.

Меррин чувствовала на себе его взгляд. Она слышала, как слегка прерывается его голос, ощущала в воздухе горечь солода, чувствовала аромат кожи Гаррика… у нее закружилась голова.

– Насчет поцелуя… – Меррин запнулась. – Кажется, я ничего не могла с собой поделать. – Она привыкла быть честной со всеми, даже с этим человеком. Особенно с ним. – Я нахожу вас привлекательным, – с болезненной искренностью проговорила она. – Я бы предпочла, чтобы это было не так.

Гаррик хрипло засмеялся.

– Поверьте, леди Меррин, – сказал он, – и то и другое взаимно.

– Почему именно вы? – прошептала Меррин. – Не понимаю.

Гаррик не стал притворяться, что неверно истолковал ее слова.

– Вы же образованная девушка, леди Меррин, – мрачно произнес он. – Значит, понимаете и что такое химическая реакция. Искры, жар и свет приводят к взрыву…

Меррин об этом знала, но понимала, что это еще не все. Химической реакцией нельзя объяснить интуитивную близость и родство душ. Девушка протерла лоб, пытаясь разобраться в своих чувствах. Казалось бы, ей должно быть неприятно находиться так близко от Гаррика Фарна, не говоря уже о том, чтобы прикасаться к нему. Но она не чувствовала никакого дискомфорта. Мысли о брате заставляли ее отстраняться от Гаррика. Всякий раз, вспоминая, что он сделал и как она его ненавидит, она отшатывалась от него. Но какое-то глубокое и инстинктивное чувство тем не менее все время толкало ее в его объятия. В этом не было никакого смысла.

Меррин осознала, что дрожит. Усталость и отчаяние отняли у нее все силы.

– Когда мы выберемся отсюда, – сказала она, – нам лучше никогда больше не встречаться.

– Хорошая мысль, – согласился Гаррик. В его голосе звучала запредельная усталость. Он сидел, прислонившись спиной к Меррин, и не делал попыток повернуться или притянуть ее к себе.

Снова наступило молчание. Меррин чувствовала себя опустошенной и одинокой – как только может себя чувствовать человек, оказавшийся взаперти с другим человеком, но лишенный возможности обратиться к нему за утешением, физическим или моральным. Ей хотелось найти своим чувствам рациональное объяснение и понять, почему интуиция подсказывает ей, что она может довериться Гаррику.

– Думаю, наше влечение друг к другу сейчас проистекает из создавшейся ситуации, – начала она. – Мы заперты и напуганы, и совершенно понятно, что мы пытаемся друг друга подбодрить. Кроме того, мы оба немного опьянели от паров пива. Они выветрятся… – Меррин замолчала. Если она сама не верит в собственные оправдания, Гаррик не поверит тем более.

– Можете так думать, если вам от этого будет легче, – сказал Гаррик. – Я отказываюсь соглашаться, что меня к вам влечет только потому, что я опьянен пивом.

Снова наступило молчание.

– Что же нам делать? – беспомощно проговорила Меррин.

– Ничего, – ответил Гаррик. Она услышала, как он вздохнул. – Я собираюсь спать. У меня болит голова, – невнятно пробормотал он. Сейчас он действительно говорил как пьяный.

– Вам нельзя спать! – отрезала Меррин. – Просыпайтесь! – Она вспомнила одну из медицинских лекций профессора Бранда, на которую ходила в прошлом году.

«Последствия удара не всегда проявляются сразу, однако они могут быть смертельно опасными… Если пациент заснет, он может уже не проснуться…»

Паника сжала ее горло. Меррин потянулась к Гаррику и вцепилась ему в плечо.

– Не засыпайте, – повторила она и услышала в своем голосе явное беспокойство. Она схватила его за руку и потрясла. – Это может быть опасно. Вас ударило по голове, когда падала крыша?

– Не помню… – Голос Гарика звучал тихо, словно куда-то уплывая. – Не волнуйтесь обо мне, – пробормотал он. – Со мной все нормально.

– Я не о вас волнуюсь, – разозлилась Меррин. – Это чистый эгоизм с моей стороны. Я не хочу остаться здесь совершенно одна. Любая компания лучше, даже ваша.

Гаррик не ответил. Меррин снова потрясла его и услышала, как он застонал.

– Оставьте меня в покое, – проговорил он. – Я – герцог и могу спать когда захочу.

– Вы несете бессмыслицу, – холодно возразила Меррин. Ей стало страшно. Она даже подумала, не дать ли ему пощечину, но побоялась промахнуться в темноте. – Вы меня не слышали? – настойчиво сказала она. – Если вы заснете, то можете уже не проснуться.

– Это как раз должно вас удовлетворить, – пробормотал Гаррик. – Око за око, или как там… – Он вздохнул.

Меррин поняла, что он устраивается поудобнее, собираясь спать.

Меррин зачерпнула теплой, липкой солодовой массы и кинула в его сторону. И еще раз. Раздался шлепок, потом какое-то шевеление, и послышалось очень цветистое ругательство.

– Какого дьявола… – По крайней мере, Фарн совершенно проснулся.

Меррин поняла, что улыбается.

– Так-то лучше, – констатировала она.

– Я рад, что вы так считаете, – проворчал Гаррик. – Кто бы предположил, что вы можете быть такой мегерой?

– Лучше бы меня поблагодарили, – сказала Меррин. – Вы могли умереть.

– Я и без того могу умереть – от пивных паров. – Но он все-таки снова стал самим собой.

Наступило молчание. Она чувствовала, что Гаррик колеблется. Потом он взял ее за руку, и Меррин чуть не подпрыгнула от неожиданности.

– Спасибо, – произнес он.

Веки ее обожгло слезами, дурацкими слезами слабости.

Она почувствовала, что Фарн осторожно поглаживает ее ладонь большим пальцем.

– Мы выберемся отсюда, – мягко сказал он. – Я клянусь, мы выберемся.

– Кто-нибудь станет вас искать, если вы не вернетесь домой? – спросила Меррин. Раньше ей это в голову не приходило, но ведь кто-то же где-то должен поднять тревогу?

– Сомневаюсь, – ответил Гаррик. – Я никому не говорил, куда ухожу.

Значит, никого не волнует, где он и что с ним. Меррин подумала, что это звучит очень печально.

– Но ведь вас-то безусловно будут искать, – добавил Гаррик.

– Верно. – Меррин ощутила слабую надежду, смешанную с предчувствием. – Джоанна будет волноваться, если я не вернусь домой, – сказала она и почувствовала укол вины. – Я собиралась сегодня поработать на Тома, но Джоанне сказала, что иду на концерт с подругой. Может пройти несколько часов, прежде чем она поймет, что что-то не так. Да и толку в этом мало, она понятия не имеет, где меня искать.