Следующим по чину начальником был сам министр МГБ Игнатьев. И вот, около 00:00 часов в ночь с 1 на 2 марта Старостин дозвонился до министра и сообщил ему о случившемся. По словам охранников, тот испугался и рекомендовал позвонить Берии и Маленкову. Старостин послушно позвонил Маленкову, а тот спустя полчаса ответил, что Берии не нашел. Спустя еще полчаса позвонил Берия и строго приказал о болезни товарища Сталина никому не говорить.

Между тем Сталин лежал на диване без всякой медпомощи и хрипел.

Что было дальше? Около трех часов ночи приехали, наконец, Маленков и Берия. Берия, услышав хрип Сталина, напустился на охранника с матом: «Что же ты панику поднимаешь? Хозяин-то, оказывается, спит преспокойно. Поедем, Маленков». Охранники в свое оправдание рассказали, как все было: как нашли Сталина на полу, как перенесли его на диван и т. п. Берия ответил, что не стоит поднимать панику и больше тревожить товарища Сталина. С этим они уехали. «Тут я понял, – писал Лозгачев, – что налицо предательство Берии, Маленкова, мечтающих о скорой смерти товарища Сталина». Поведение Маленкова и Берии можно объяснить тем, что они знали: со Сталиным можно уже не считаться, и власть в стране принадлежит не ему, а им. Торопиться и вызывать врачей у соратников Сталина не было желания; прежде всего надо было договориться между собой.

А Сталин тем временем все так же лежал в беспомощном состоянии.

Только в 7:30 утра 2 марта приехал Хрущев и сообщил, что врачи скоро будут. В действительности же они приехали только около 9 часов утра. Непростительно долго! Объясняется это тем, что докторов и медсестер собирали впопыхах чуть ли не по всей Москве, так как лечащие врачи Сталина сидели в тюрьме. По себе знаю – экстренную помощь при инсульте нужно оказывать в первые же часы после удара; промедление смерти подобно. Когда у меня появились первые признаки инсульта: онемели правая рука и правая нога, нарушилась речь, меня на «скорой» сразу же увезли в больницу, где поместили в реанимационное отделение и немедленно начали оказывать помощь. Ставили капельницы, делали уколы с лекарством для улучшения мозгового кровообращения и т. д.; потом настал черед ангиографии, энцефалографии, томографии и прочих обследований, чтобы выяснить степень пораженности коры головного мозга. Спасибо врачам, меня вытащили с того света. А у Сталина из-за отсутствия медицинской помощи инсульт развивался в течение 13–14 часов! Клетки мозга из-за кислородного голодания уже отмерли! Его уже было не спасти!

Теперь предоставим слово Хрущеву. Он выдал несколько другой вариант развития событий. «…Уже было поздно, я разделся, лег в постель. Вдруг звонит мне Маленков: “Сейчас позвонили от Сталина ребята (он назвал фамилии), чекисты, и они тревожно сообщили, что будто бы что-то произошло со Сталиным. Надо будет выехать туда”».

На этом мы пока прервем поток сознания Никиты Сергеевича и отметим одну несуразность: он не называет даты случившегося. Когда ему позвонил Маленков – в ночь на 1 марта, то есть когда они вернулись от Сталина, или в ночь с 1 на 2 марта, то есть на следующий день? Это немаловажно, учитывая другие показания свидетелей.

Продолжим. Итак, Хрущеву позвонил Маленков и сообщил о ЧП. При этом Маленков заявил, что уже поставил в известность Берию с Булганиным, и пригласил Хрущева тоже приехать. Хрущев быстро собрался и через 15 минут был уже в Кунцево. Из контекста следует, что Маленков, Булганин и Берия приехали одновременно с Хрущевым. «Мы условились, что войдем не к Сталину, а к дежурным. Зашли туда, спросили: “В чем дело?” Они: “Обычно товарищ Сталин в такое время, часов в одиннадцать вечера, обязательно звонит и просит чаю. Сейчас этого не было”».

Снова прервемся и зададим вопрос: так когда же это было? Если гости уехали в 4 утра 1 марта, то почему охрана не объяснила членам Политбюро, что они не видели Сталина в течение целого дня до их приезда ночью 2 марта? Ведь так выпадает целый день – 1 марта!

Затем охрана, по словам Хрущева, объяснила им, что послала на разведку Матрену Бутусову. Она якобы и нашла Сталина на полу большой столовой, лежащего с подмоченными штанами. Тогда чекисты подняли его и положили на кушетку в малой столовой, сами ушли и вызвали друзей Вождя. «Друзья», посовещавшись на месте, решили к Сталину не ходить, раз он попал в такую неловкую ситуацию и спит. Они разъехались по домам.

Как видим, версия Хрущева подтверждает показания охраны, только вместо Лозгачева в ней фигурирует Матрена Бутусова. Мы уже говорили, что воспоминания охраны и Хрущева были записаны в разное время и не могли быть взаимно перепроверены. Получается, что кто-то из них врет. И врет, скорее всего, Хрущев, как известно, обладавший буйной фантазией; но и охрана не говорит всей правды! Дело ясное, что дело темное…

Что же в действительности случилось со Сталиным в ночь на 1 марта? Скорее всего, ничего.

Перейдем к другим свидетельствам. Вот что рассказал поэту Феликсу Чуеву Василий Рясной, бывший в то время начальником Главного управления охраны (очевидно, он стал им вместо заболевшего полковника Новика). Как мы помним, это был человек Хрущева, назначенный на должность заместителя министра МГБ. Из его слов следует, что беда со Сталиным случилась в ночь с 1 на 2 марта (!). Ему позвонил Старостин и сообщил о том, что Хозяин «что-то не просыпается». Это было нетипично: он всегда вставал рано. (В предыдущих версиях охраны – вставал поздно). Было уже около 9 часов утра. Рясной посоветовал Старостину приставить лестницу и заглянуть в окно. Тот последовал совету своего начальника и увидел Сталина лежащим на полу. Потрясенный увиденным, он сейчас же доложил об этом Рясному. Василий Рясной немедленно примчался на дачу и, в свою очередь, тоже взобрался на лестницу. Сталин лежал на полу; похоже, он спиной съехал по шелковой накидке с дивана. Рясной приказал Старостину позвонить Маленкову, а сам кинулся к двери в комнаты Сталина. Дверь была заперта на ключ; сам же ключ находился у Сталина (мы еще столкнемся с этим ключом). Ломать дверь не посмели до приезда начальства. Тут приехали Маленков с Берией. Рясной кратко доложил им о случившемся и добавил: «Надо срочно вызвать врачей!» Маленков побежал к телефону, а Берия зло усмехнулся: «Наверное, он вчера здорово выпил!» Это неуважительное высказывание Берии в адрес Сталина покоробило охранников.

Версию о том, что со Сталиным в ночь с 1 на 2 марта случился удар, подтверждает академик Мясников. Вечером 2 марта за ним приехали из Кремлевской больницы и отвезли на Ближнюю дачу в Кунцево. Там уже находился министр здравоохранения Третьяков. Он рассказал Мясникову, что инсульт у Сталина случился в ночь на 2 марта. Еще вчера, 1 марта, Сталин, как обычно, до поздней ночи работал у себя в кабинете. Дежурный офицер из охраны видел его через замочную скважину за столом в три часа ночи. Комнаты были освещены; так было заведено. Сталин обычно спал в другой комнате, в кабинете был лишь диван. Утром 2 марта в седьмом часу утра охранник, опять же через замочную скважину, увидел Сталина лежащим на полу между столом и этим диваном. Он был без сознания. Его положили на диван, на котором он и пролежал все дальнейшее время. Увидев, что Сталин лежит на полу без движения, охранники позвонили Рясному, тот – Игнатьеву, а Игнатьев – уже Маленкову с Берией. Те распорядись вызвать врачей и примчались на дачу сами.