Ты все отдала. Положила свою жизнь ради родных и детей.

Умерла ради внука.

Осознанно шла на гибель, лишь бы выиграть время. Для этого не просто порыв нужен, для этого душа должна быть крылатой. А такой душе и оболочка нужна иная, и жизнь, в которой она сможет раскрыть свои крылья – так и будет!

По воле Хеллы.

Богиня отвернулась.

Три души покорно отправились, куда приказано. А она с интересом принялась наблюдать за происходящим. Что-то дальше будет в мире живых?

Любопытно.

Русина

Когда Савва увидел на пороге дома племяшку…

Сердце на миг екнуло, пропустив удар, сжалось в комок, а потом снова принялось отсчитывать глухой ритм....

- Что…?

Хотя мог бы и не спрашивать, и так все видно.

Девочка вся бледная, одной рукой тянет за собой мальчишку, в другой руке шкатулка из дерева… сам Наденьке дарил.

Он тогда ведь ничего подарить ей не мог – ну что он сделает для торы? Та любой подарок купит…

Только хотелось.

Шкатулку дарил, гребень… сам из дерева вырезал. Вот и…

Мальчишка в шаль закутан так, что одни глаза видать, весь дрожит…

Савва подхватил его на руки, кивнул Матрешке.

- Заходи, давай, да рассказывай.

* * *

Через полчаса Савва кивнул своим мыслям. Погладил Гошку по голове.

- Ты кушай, внучок. Вареньице вот, бери, клюква была, что вишня, сладкая… блинчик скушай, да чайком запивай. А то простынешь, с меня твоя бабушка шкуру спустит…

Не надеялся он ни на что.

Но не говорить же малышу правду? Нельзя…

Судя по тому, что рассказала племяшка… спасать – некого. Остается только сделать, что Наденька просила. Отвезти мальца в город, да и поселить в доме, который уж куплен. Но…

Но!

А кто с ним там жить будет?

Думал Савва недолго.

Оставлять мальца у себя? Ох, ненадежно это… его видели. Его знают. Прислуга-то у тора была все своя, из деревенских… думаете, никто мальчишку не признает?

Да еще как!

И не выдадут его?

Не выдадут Савву?

В такое счастье мужчина не верил. Мальчишку НАДО везти в город. А вот с кем…

Раздумывал Савва недолго. Часа не прошло, а он уже был в деревне. И стучался в маленький домик на окраине.

- Дунька, дело есть!

* * *

Вдова Евдокия визиту удивилась искренне. Савва к ней не захаживал. Хотя… между нами…

Вдова же!

Но не труп!

Случалось иногда… заворачивали к ней по ночи мужики… Евдокия о своих делах помалкивала. А чего болтать? Случается иногда… по слабости женской. То одного приветишь, то второго…

А как выжить?

Муженек-то с дури, считай, помер! На рыбалку пошел, да по синему льду. Бахвалился перед друзьями лихостью… под лед и провалился. Застудился, да и помер, а ей одной век вековать… детей поднимать! Шестеро осталось, мал мала меньше!

Выкорми, поди!

Савва, кстати говоря, к ней никогда не захаживал. Верность супруге хранил. Евдокия его за это уважала, а потому и сейчас не подумала, чего плохого. И дверь открыла.

- Почто пожаловал Савватей?

- Разговор есть… жена говорила, Ксюха у тебя с цепи сорвалась.

Евдокия помрачнела.

Сама-то она была осторожна. А вот дочь…

Дура!

Бывают такие девки, которые умнее всех! И учи их розгами, не учи… насмерть забить можно, а ума вложить не выйдет. Ксения была именно из таких.

Еще в четырнадцать рослая красивая деваха прыгнула в постель к тору Алексееву. На свадьбу она не надеялась, о чем думала – непонятно. Лето они с тором прокувыркались, потом Илья уехал, а Ксюха осталась. И дурная слава при ней.

Переспать с ней – переспали, на том все и закончилось. Хотя огорченной Ксюха и не выгладела, но кто тех баб знает?

Потом девчонка пошла по рукам.

Чего с ней Евдокия не натерпелась! Ворота дегтем мазали, побить девку пытались, молодухи плакаться приходили… да, и дурную болезнь пару раз подцепляла деваха. А вот детей ни разу не было.

Потому и Евдокия рукой махнула.

Дети – да, дело другое. Для них можно и мать пристрОжить. А коли не получаются… бесплодное дерево?

Так пусть цветет, пока не облетело!

Может, потому и деревенские бабы девку еще не прибили? Случалось, поколачивали, бывало, за косу таскали или поленом по улице гоняли. Но здраво рассуждали, что всякое бывает…

Деревенская практичность.

Не всякий раз бабе с мужиком можно. Бывает и так, что плод скинуть опасается, или после родов все болит, а им ведь охота! Пусть и шалашовка будет, но своя, деревенская. Которая никакой заразой не наградит!

Впрочем, все было до поры. И Евдокия за дочь искренне переживала. Ведь прибьют рано или поздно, но… бывает же так! Уродится гулящая девка родне на позор – и хоть трава не расти!

- Ты почто пришел? Душу тревожить?!

- Беду твою избыть, - Савватей прищурился. – Хочешь – девку в город отошлем?

Хочешь?! Хочу!

Но – цена?

Известная крестьянская практичность тут же заставила Евдокию поднять брови.

- Почто такие милости?

- То, - Савватей опустил голову. Здесь и сейчас врать он мог невозбранно, потому как ни Евдокия, ни ее дети, ни дочь никогда Гошку не видели. Гоняли Ксюху от господского дома, что таракана тапкой. – Грешен я, Дуня…

В принципе, он и не врал. История была абсолютно правдивой.

Загулял по молодости, нажил ребенка. Чем мог – помогал, но много ли он мог? А тут Освобождение…

Мать у мальчишки умерла, отец далеко, другой родни не осталось. Зато дом есть в городе… ежели Ксюха захочет, можно туда переселиться.

Условия?

Чтобы малец был накормлен, напоен, одет и обут. Пригляд, короче. А денег Савва даст. Остались от материнской родни…

Даже и не соврал. Просто не все сказал.

Евдокия думала недолго.

- Боюсь я, Саввушка. Ксюха дурная девка, сорвется, вразнос пойдет…

- Здесь я внука оставить не смогу, сама понимаешь… а туда наезжать буду. Выбора у меня нет… потом, может, кого другого пригляжу. А сейчас хоть бы так досмотреть…

Евдокия задумчиво смотрела в окно.

- Не знаю, Савватей. Чует мое сердце, Ксюха в беду встрянет. Что здесь, что там…