И если ответ патологоанатома покажется недостаточно убедительным для скептиков, приглашаю их вспомнить документальный фильм «Незаконченная история», передававшийся по каналу «Дискавери» в октябре 2003 года. В этом фильме показывалось, как группа исследователей воссоздала в пробирке условия всасывания в кровь таблеток нембутала. И они раз и навсегда подтвердили, что, независимо от проглоченного количества, это снотворное не оставляет в организме никаких следов!

* * *

Оставался последний нерешенный вопрос, и пора закрывать эти споры. О чем же шла речь?

Давайте предоставим слово Дону Вольфу. «Д-р Эбернети на основе лабораторных анализов крови и печени дал заключение о смерти в результате отравления барбитуратом, — пишет он. — Однако доктор Ногуши запросил также анализы мочи, тканей почек, желудка и кишечника. Анализ отобранных образцов указал, как именно барбитураты попали в организм. Но в кратком токсикологическом отчете не упомянуты анализы этих проб и не указано, что барбитураты были приняты оральным путем. (…) Доктор Ногуши поэтому запросил отчеты. (…) И тогда он был удивлен тем, что образцы (…) загадочным образом исчезли»[128].

Обвинение было серьезным. Пробы, которые могли бы раз и навсегда разрешить загадку Мэрилин Монро, якобы «загадочным образом» исчезли из службы судебно-медицинской экспертизы. С того времени выдвижение сомнительных предположений стало делом естественным и даже спасительным. Кстати, именно поэтому Дон Вольф и настаивал на этом вопросе, сделав попутно еще одно «открытие», связанное с судмедэкспертизой: «Исчезновение образцов, несомненно, самый больной вопрос в длинном списке нарушений, связанных с аутопсией Мэрилин Монро»[129]. Если верить этому американскому автору, то, помимо странного исчезновения органов актрисы, вся процедура вскрытия проходила с нарушениями закона.

Не будучи — как, кстати, и сам Дон Вольф — патологоанатомом, я не могу оценивать качество работы Ногуши. Да к тому же и не вижу в этом необходимости, потому что многие другие квалифицированные специалисты, например Джон Майнер, засвидетельствовали, что Ногуши работал строго по установленным правилам.

К тому же с моей стороны было бы слишком смелым сводить пять часов работы врача в один длинный список нарушений. Особенно если забываешь сказать, каких именно. Но не будем останавливаться на этом голословном обвинении, а лучше вернемся к «загадочному исчезновению проб». Это действительно очень серьезно, потому что органы Мэрилин были вещественными доказательствами. Следовательно, их необъяснимая пропажа бросала тень на все расследование.

Надо было докопаться до источника этого сенсационного заявления.

* * *

Прежде чем зашить труп Мэрилин, Томас Ногуши, как мы помним, взял серию проб, чтобы получить дополнительные данные из лаборатории. Тесты, дополнительные исследования могли бы помочь понять, что актриса умерла от передозировки нембутала и гидрата хлорала. Но — и Ногуши потом сам это подтвердил — его указания не были выполнены. «Прочитав токсикологический отчет, я сразу же увидел, что сотрудники лаборатории не проверили другие органы, которые я им отправил, — рассказывал он. — Они ограничились анализами крови и печени»[130].

Некоторым покажется, что это дает полное основание выдвигать обвинения в сокрытии улик. Не совсем так, потому что патологоанатом дал объяснения по этому вопросу. Он отметил, что уровень содержания в организме актрисы нембутала и гидрата хлорала значительно превосходил смертельную концентрацию (полагают, что их количества хватило бы, чтобы отравить дюжину человек). Если к этому добавить обнаружение таблеток на ночном столике Мэрилин, то это замечание указало лаборатории направление исследований. Эти сведения настолько ясно говорили о самоубийстве, что руководитель службы токсикологии Реймонд Дж. Эбернети счел дальнейшие исследования нецелесообразными.

Такое объяснение может разочаровать, но оно ясно показывает добросовестность судмедэксперта, если взглянуть на все это дело в определенном контексте. Потому что в 1962 году некоторые затребованные Ногуши исследования не были предусмотрены правилами. А количество анализов определялось решением начальника лаборатории: дополнительные исследования проводились только тогда, когда начальник считал их необходимыми.

Приняв во внимание повышенное содержание барбитурата в крови, отсутствие следов насилия, наличие снотворного на ночном столике и, возможно, репутацию актрисы, Эбернети подумал, что у его службы достаточно данных, чтобы сделать вывод о самоубийстве.

Конечно же, простота такого ответа может показаться угнетающей и даже неприятной. Но как было — так было. И первым об этом начал сожалеть Ногуши, хотя он не ставил под сомнение решение Эбернети. «Несмотря ни на что, я должен был бы настоять на проведении анализа всех органов. (…) Я не уделил этому вопросу должного внимания. Я тогда был молодым сотрудником команды и не думал, что могу оспорить решение руководителей наших отделов. Кроме того, я, как и токсикологи, имел в распоряжении достаточно доказательств того, что Мэрилин Монро приняла внутрь смертельную дозу барбитурата»[131].

* * *

У сторонников версии заговора оставался последний патрон.

Вольф, как и другие до него, неоднократно упоминал в своей книге о «загадочном исчезновении образцов». Отказ от анализов проб, когда в этом не видели необходимости, был вполне понятным, но это не снимало второго обвинения. Как я уже сказал, это вызывало сомнения и наводило на мысль о подлоге.

Но и здесь истина оказалась намного банальнее обвинения.

«Спустя несколько недель после вскрытия, — рассказывал Томас Ногуши, — я спросил Эбернети, сохранил ли он органы Мэрилин, которые я ему отправил, и не мог ли он провести их анализ. И тогда я с разочарованием услышал ответ: "Мне жаль, но их выкинули, когда закрыли дело"»[132].

«Загадочно» исчезнувшие образцы на самом деле просто выбросили. И опять-таки все было логично. Следствие закончено, свидетельство о смерти выписано, и у службы токсикологии нет никаких оснований хранить в формалине органы актрисы. Действительно, следуя правилам, установленным для тысяч других трупов службой судебно-медицинской экспертизы, Эбернети избавился от частей тела, ставших, по всеобщему мнению, ненужными.

* * *

Самым удивительным во всем этом деле было чувство предвидения Томаса Ногуши. Он уже в 1962 году понял, что несделанные анализы органов звезды и их уничтожение будут вызывать слухи, всякие домыслы и более или менее странные вопросы. Более того, в 1983 году, за пятнадцать лет до появления книги Дона Вольфа и актуализации вопроса о «загадочном исчезновении образцов», патологоанатом предупредил любителей исторических — или псевдоисторических — загадок.