Февраль в Бостоне бывает очень унылым. Предвкушение новогодних праздников забылось, и мороз вступает в свои права. Дороги превращаются в кашу из песка и талого снега, и почти никуда невозможно доехать, минуя снежные заносы, гололед и пробки. Если недолго пожить здесь, то в феврале наконец появляется повод побрюзжать – на погоду, на жизнь. Во время консультации с Джеки я улавливаю в ее интонациях нечто большее, чем сезонную хандру.

«Мне кажется, я взорвусь, – заявляет она. – Не представляю, как так получилось: я работаю как вол, таскаю на себе продукты и без конца вожу детей по кружкам. Жизнь как заезженная пластинка. Мой муж – хороший человек, но отношения у нас совершенно разладились. Мы никуда не движемся. Я давно не занимаюсь тем, что мне нравится, – не играю на пианино, не работаю в саду, даже по пляжу не гуляю. И вдобавок на работе мне некуда расти. Я как будто в западне».

Эта история звучала знакомо – за годы я много раз слышал ее в разных вариантах. Независимо от обстановки привычный жизненный уклад, прежде такой удобный и безопасный, становится рутиной. Стабильные отношения, к которым мы так стремились, нагоняют тоску. Однообразная работа, даже с надежными условиями и возможностью самореализации, тоже утомляет (и не только в феврале!). Мы начинаем бесконечно откладывать все дела. Внутренние противоречия затрудняют принятие решений. Общий недостаток мотивации временами склоняет к нездоровому образу жизни – употреблению вредной пищи, недосыпанию и чрезмерным волнениям. От этого нам становится только хуже, мы всё глубже увязаем. Это порочный круг. И никто от него не застрахован.

Не важно, как глубоко нас затянуло. Достигнув предела, мы пытаемся избавиться от хандры любыми способами. В браке можно устраивать романтические свидания с супругом или завести интрижку на стороне. Ощущение безысходности толкает искать «личное время» или «баланс между работой и жизнью» без понимания, что это, собственно, такое. На работе в такой ситуации люди либо стараются избегать дискуссий и ограничиться выполнением своих обязанностей, либо увольняются. Иногда это ненадолго помогает. Но такое статичное решение, направленное только на расстановку приоритетов и смену обязанностей или на то, чтобы зарыться в работу с головой, быстро приводит к психологическому истощению.

К тому же в непрестанной сосредоточенности невозможно долго прилагать усилия. Вы пытаетесь изменить себя сознательными методами вместо подсознательных – гораздо более эффективных. Джеки нет смысла устраивать романтический вечер с мужем, раз у нее появилось тревожное предчувствие, что брак трещит по швам. Поддерживать баланс между жизнью и работой можно только до ближайшего аврала, который снова выбьет почву из-под ног. А надрываться на работе бесполезно, если делаешь шаг вперед и два назад.

Во всех этих случаях сосредоточенность редко приводит к устойчивым результатам. В итоге зацикленный разум возвращается к конвейерному режиму и катает ваш психологический багаж по кругу. И чем больше сосредоточиваешься на проблемах, тем сильнее в них увязаешь.

Конечно, в тупик можно попасть, не только когда ищешь судьбоносное решение. Это случается и в заурядных ситуациях. Например, если не можешь выудить из памяти нужное слово, уже начав рассказывать, или вспомнить имя знакомого человека. Оно вертится на языке, но его никак не ухватишь. Разум как будто цепенеет.

С неврологической точки зрения, если исключить раннее начало болезни Альцгеймера и малый инсульт, – происходящее в такие моменты аналогично тому, что творится в голове, когда вы не удовлетворены жизнью или тяготитесь отсутствием перемен. Чем сильнее стараешься вспомнить, тем это труднее, и бывает, что оказываешься в еще большей растерянности! Разум бьется о невидимую преграду, как муха о стекло. Все старания найти выход тщетны. Беспокойство нарастает, и вот в голове уже играет оглушительная какофония (в главе 2 это описано как признак творческого кризиса, но здесь немного другая проблема).

Через несколько минут или часов нужное слово всплывает в памяти[271]. Это кажется чудом, однако за ним стоят известные психологические и неврологические процессы. Но главное, что эти последовательности психологических и неврологических сдвигов можно намеренно воспроизводить. Мухе можно помочь, открыв окно, и себе, фигурально говоря, – тоже.

Способность выйти из тупика начинается с изменения угла зрения.

Забудьте о трудностях – мысли о них вызывают гнев, тревогу или грусть – и попробуйте посмотреть на ситуацию, отбросив эмоции (то есть расфокусированно)[272]. Я называю это переключением в «настрой на возможности». Когда не можешь вспомнить слово или имя, иногда достаточно отвлечься от потребности его найти, уверить себя, что оно в любой момент всплывет в сознании, – и оно тут же появится. Это настрой на возможности в действии.

Перспектива – ключ зажигания мозга. Без нее невозможно сдвинуться с места. С таким образом мышления фактически повышается уровень опиоидов в мозге[273], вследствие чего он расслабляется, активирует центр вознаграждения – и можно ехать. А уверенность в недостижимости желания создает непреодолимые преграды движению.