Конечно, четыре дня буйного веселья, которые устроили себе в Магалуфе мой брат Стюарт и дюжина его дружков, прошли без сучка без задоринки – по крайней мере, на первый взгляд. Если верить их рассказам, они там только и делали, что играли в гольф, а потом рано ужинали и безмятежно спали до утра. Таково уж основополагающее различие между нами: мужчины делают то, что делают, и умеют потом не проронить ни слова об этом – и жить дальше так, словно ничего особенного не произошло. «То, что творится во время такого турне, никогда не выходит наружу», – вот лозунг, которому стоило бы следовать всем, в том числе и нам, женщинам, если бы только после двух бутылок просекко нас не охватывала страшная тоска, приводящая к решению запечатлеть происходящее на видео, чтобы потом показывать нашим детям, какими необузданными мы были когда-то.

– Мне все равно, честно, – ответила я маме, когда она позвонила спросить, где я предпочла бы провести девичник – за границей или у нас. – И вообще этим, скорее всего, уже занимается Пиппа.

– Да, занимается, – признала мама. – Но она явно не рассчитывает на тех, у кого нет денег на далекие путешествия по всему миру. Она предлагает Исландию, что-то связанное с йогой. И даже Лас-Вегас. У некоторых людей просто нет таких средств, Эмили.

У Пиппы, собственно, их тоже обычно не было: ее в данном случае спонсировал отец.

– Я знаю, мама. Я тоже не хочу ничего слишком экстравагантного. И потом, в Вегас летит Адам с друзьями, так что это исключено. – Я рассмеялась, но она лишь хмыкнула. – Слушай, Пиппа знает что делает. И я уверена, что она учтет интересы всех.

– Во всяком случае, Памми хочет отправиться в Озерный край, – возмущенно сообщила мама. Мне словно выстрелили в грудь.

– Памми? Она-то тут при чем?

Я надеялась, что, поручив эту работу Пиппе, спихну с себя всю ответственность за то, кого приглашать, а кого нет. Так что если бы Тесс, моя довольно скучная коллега, не попала в этот список, это была бы не моя вина. Я не могла себе представить, что в перечне приглашенных окажется Памми.

– Она вчера позвонила узнать, какие у нас планы, – объяснила мама. – Сказала, что хочет кое-что для вас устроить, если уже не затевается что-то другое.

Значит, Пиппа ее не приглашала. Это моей матушке зачем-то понадобилось вмешаться. Я мысленно застонала.

– И что ты ей ответила? – спросила я как можно беспечнее. Я не рассказывала маме о своих столкновениях с Памми, потому что не хотела ее (маму) волновать. И я не хотела создавать между ними ненужные трения. В день нашей свадьбы на меня и так будет много чего давить, не хватало еще, чтобы другие тоже страдали из-за этого. Я хотела, чтобы моя семья, особенно мама, просто получала удовольствие, а не беспокоилась о том, что происходит за кулисами. Памми – моя проблема, и с этой проблемой я буду справляться сама.

– Ну, я сказала, что твоя подруга подыскивает место, – поведала мама, словно оправдываясь. – А что, нельзя было? Видишь, я даже не знаю, что и кому я могу говорить. Все это для меня уж слишком.

– Нет-нет, ничего страшного, мама. Говори что хочешь. Вероятно, единственный человек, которому ты не должна рассказывать слишком много, – это я. Потому что считается, что это будет сюрприз.

– Да, я знаю, детка. Я буду хранить секрет. Мы все будем его хранить – я, Пиппа, Себ и Памми.

Разъединившись, я подумала, не позвонить ли Пиппе или Себу, просто чтобы проверить, как идут дела. Но я заглушила в себе жажду контроля и решила: пусть все делают сами.

И все-таки отголоски разногласий слышались вплоть до того дня, когда я отправилась в свое загадочное путешествие. Я старалась не обращать на них внимания, но мелочность этих споров начинала действовать мне на нервы.

– Твоя мама говорит, что мне, видите ли, не следует приглашать одну девушку, которую я хочу позвать, – жаловалась Пиппа.

– Я думаю, что с вами должна поехать Шелли, твоя двоюродная сестра. Но Себ говорит, что Пиппа считает – ты не захочешь ее там видеть, – раздраженно отчитывалась мама.

Я легла очень поздно, мне нужно было вставать в шесть, и я уже горько раскаивалась, что вообще согласилась на этот проклятый девичник.

– Просыпайся, просыпайся, соня, – прошептал Адам, целуя меня. – Настал день, когда мы можем совершить свои последние ошибки, перед тем как пожениться.

Сквозь сон я стукнула его кулаком.

– Даже не думай, – простонала я, отворачиваясь и с головой закутываясь в одеяло.

– Ладно тебе. – Он рассмеялся. – За тобой заедут уже через час, даже раньше.

– А нельзя нам просто провести ближайшие четыре дня в постели? – спросила я.

– Как только ты втянешься, все будет отлично. Я вот прямо-таки мечтаю об этом последнем загуле, – поддразнил он меня.

– Потому что вы летите в Лас-Вегас! – вскричала я. – А меня наверняка потащат в Богнор. Но ты за меня не переживай. Отправляйся веселиться в свою Неваду. Бессмысленные покупки, казино, девочки.

– Нет-нет, никаких покупок и казино! – крикнул он из ванной. – Я еду туда не за этим!

Мы оба расхохотались. Но где-то во мне таилось беспокойство. Не только из-за Адама и из-за того, что он мог выкинуть во время этой поездки, но и при мысли о том, куда я сама поеду – и с кем.

Через пятьдесят минут, распрощавшись с Адамом, который выглядел элегантно-небрежно, переходя дорогу в слаксах и рубашке поло, с потрепанным коричневым чемоданом в руке, я обнаружила, что меня затаскивают на заднее сиденье автомобиля, завязав мне глаза.

– Неужели это так необходимо, Себ? – засмеялась я. – Ты уверен, что не хочешь еще и наручники на меня надеть?

– Я в общем-то не по этой части, – сообщил он.

– А тут есть кто-нибудь еще? Эй, отзовитесь!

– Мы одни, дурочка. – Он расхохотался. – Есть предположения насчет того, куда мы направляемся?

– Надеюсь, в гедонистический парадиз острова Ибица. Но я-то вас всех знаю как облупленных. Скорее всего, я скоро окажусь на курсах лепки где-нибудь на Шетландских островах.

Он снял с меня повязку, когда мы уже ехали по М25. Сообразив, что мы катим на запад, я поняла, что один из возможных пунктов назначения – аэропорт Гатвик. Потом мы взяли левее и съехали на М23. К тому времени я уже решила: или Гатвик, или Брайтон.

Я мысленно представила себе содержимое своего чемодана: оно выглядело так, словно я собралась на фестиваль под открытым небом и постаралась предусмотреть все капризы непредсказуемой британской погоды. Сапоги, саронг, макинтош, джинсовые шорты – это лишь последнее из того, что я в панике упаковала, не зная, предстоит мне кататься на лыжах, загорать или заниматься чем-то средним между двумя этими крайностями.

– А если я не взяла нужных вещей? – жалобно спросила я, поворачиваясь к Себу.

– Не волнуйся, обо всем позаботились, – ответствовал он с загадочным видом. Кто, кто обо всем позаботился? Если поручить это Пиппе, она проведет изыскания в глубинах моего шкафа и отыщет там наряды, в которые я надеялась когда-нибудь вместиться. Скажем, джинсы, которые я носила в девятнадцать лет (я отказывалась верить, что больше никогда в них не влезу). Похоже, в моей оптимистической гордыне меня ничуть не смущало, что они малы мне на два размера и омерзительно старомодны – слегка расклешены и на пуговицах. А если, боже сохрани, в моем гардеробе тайком пороется мама, она выберет цветастый пляжный костюмчик и запахивающийся кардиган, которые я когда-то в пику общественному мнению схватила на предосенней распродаже. На обоих по-прежнему болтались магазинные ярлыки, потому что в обоих я выглядела как двенадцатилетняя девочка.