Ленни вытер губы платком.

— Значит, по-вашему, поблизости нет никакого жилья?

Томас посмотрел на цепочку холмов. Не было слышно ничего, кроме свиста ветра. Он ободряюще хлопнул Ленни по спине.

— Ну, во всяком случае, здесь нет такой толчеи, как на концерте Мадонны!

Они снова тронулись в путь. В течение получаса Ленни пытался вытянуть из своею спутника подробности по поводу пребывания того в Африке. Томас это предвидел и теперь спрашивал себя, как много на самом деле известно старику. Рассказала ли ему Карен что-то еще? Другие ужасные подробности его прошлого? Он предпочитал над этим не задумываться и отвечал уклончиво. Однако Ленни не собирался так быстро сдаваться.

— Значит, вы работали в службе гуманитарной помощи?

— Вы вообще когда-нибудь прекращаете болтать, а?

Ленни пожал плечами.

— Просто поддерживаю беседу.

Томас вздохнул.

— Ну да, я работал в разных гуманитарных организациях. Принимал участие в вакцинациях населения в Нигере, занимался доставкой лекарств — кстати говоря, эта работа хорошо оплачивалась. Но потом я ее бросил. Гуманитарная помощь — это что-то сродни наркомании. Столько людей зависят от вас, что в конце концов возникает и обратная зависимость — вы «подсаживаетесь». И одновременно начинаете думать, что обладаете почти божественной властью. Спасаете жизни, изменяете судьбы… Это опасная фаза.

— Почему?

— Вопреки общепринятому мнению, люди, которые живут в африканской глубинке, нам вовсе не завидуют. Они ведут свой привычный образ жизни. Когда они заболевают, то предпочитают не вмешиваться в ход болезни, даже если она переходит в неизлечимую стадию. Или же обращаются к традиционной медицине. Нам, конечно, трудно это понять — мы вечно стремимся к переменам. В Бикаву, в Заире, я видел одного католического миссионера-экзорциста, итальянца лет шестидесяти, который собирался изгонять бесов из местных жителей. Он работал по двадцать часов в сутки без еды и отдыха. Он выглядел таким хрупким и нелепым — со своей епитрахилью, в кругленьких очочках… Если честно, я даже не знаю, кто был больше одержим — он или его подопечные.

Ленни слегка поморщился.

— То есть вы хотите сказать: сначала веришь в то, что изменяешь ход вещей, потом выясняется, что ход вещей изменяет тебя?

— Совершенно верно.

— Простите, я, кажется, начинаю уставать… — Костюм Ленни промок от пота. — Наверно, мне не стоило идти с вами…

Томас и сам чувствовал, что пора возвращаться. Он подошел к Ленни и подхватил того под руку.

— Это я должен извиниться, — сказал он. — Камерон просто кретин, он сам впутался в это дерьмо, и пусть теперь как хочет. Возвращаемся.

Они повернули обратно. Раскаленный ветер продолжал свистеть вокруг них. Они снова прошли мимо старого брошенного автомобиля. В это мгновение ветер пронесся сквозь окружающие его сухие заросли, и Ленни внезапно остановился, стиснув запястье Томаса.

Камерон лежал на земле — буквально в нескольких метрах от того места, где они недавно останавливались.

Они вполне могли бы не заметить его и сейчас — неподвижное тело, полускрытое растительностью.

― Камерон!

Они устремились к нему. Светловолосый гигант с квадратными плечами лежал ничком. Томас склонился над ним.

— Он мертв? — прошептал Ленни.

— Нет.

— Шея и плечи все красные…

— Это солнечные ожоги.

— Что, если бы мы его не увидели? Он бы тут буквально сгорел…

— Я как раз хотел сказать то же самое.

Томас оттащил Камерона в тень и осторожно перевернул на спину. Губы Камерона были абсолютно сухими и растрескавшимися. Из уголка рта стекала тонкая ниточка слюны.

— Коул, вы меня слышите?

Камерон застонал.

Томас просунул палец ему в рот и ощупал им ротовую полость. Язык и внутренняя сторона щек были лишь слегка влажными.

— У него сильное обезвоживание… Придется его тащить. Помогите мне.

Он закинул одну руку Камерона себе на плечо и обхватил его под мышку с другой стороны.

— Мне что, приподнять его? — спросил Ленни.

— Нет, я не собираюсь потом тащить еще и вас. Вам придется просто послужить опорой. Остальное я возьму на себя.

Ленни, хотя не без труда, исполнил эту просьбу.

Первые несколько шагов Томас пошатывался, но потом вошел в ритм, и они медленно двинулись по дороге обратно.

— Он умрет? — спросил Ленни.

— Нет, у него просто солнечный удар. Он ничего не надел на голову… Успел только найти хоть крошечный клочок тени, перед тем как вырубился…

Дорога казалась им нескончаемой. Солнце миновало зенит и начало потихоньку спускаться к горизонту, но жара ничуть не уменьшилась. Томас чувствовал, как при каждом вдохе в гортань словно впивается сотня тонких иголочек. Он с трудом заставлял себя сглатывать слюну.

— Надеюсь, наши девушки решили проблему питьевой воды, — сказал он. — Иначе мы точно окажемся в жопе.

— Там хоть будет тень…

— Избавьте меня от вашего сарказма, Ленни.

— Я ничего не говорил, — отозвался Ленни. — Это он.

— Да ну?!

Камерон с трудом разлепил веки.

— Вы меня так сдавили, что кости хрустят…

— И давно вы очнулись? Вы хоть соображаете, что за местечко себе выбрали, чтобы отлежаться? Сорок градусов в тени!

Камерон помотал головой.

— Не доставайте меня… Я и так ничего не соображаю.

— Хорошо. Мне тоже не хотелось бы здесь загнуться, так что устроим привал — если, конечно, никто не возражает.

— Я — нет, — ответил Ленни, который тоже выглядел не лучшим образом.

Томас сплюнул в песок.

— Что на вас нашло, в самом-то деле? — резко спросил он, обращаясь к Камерону.

Тот почесал затылок.

— Вы о чем?

— Почему вы ушли, никого не предупредив?

Камерон сел на землю, растирая виски.

— Я пошел за помощью.

— За помощью? Какую помощь вы рассчитывали найти в пустыне?

— Мне нужно было что-то делать. Это невыносимо — сидеть сложа руки, без всяких новостей, без объяснений…

— Что это у вас? — перебил Томас, стискивая его запястье.

— Где?

На тыльной стороне ладони Камерона виднелась кровь. Камерон нервно всхохотнул и отнял руку.

— Ерунда…

— Все же дайте посмотреть.