Фидельма тяжко вздохнула. Она гордилась своей логикой и умением думать. И встревожилась — откуда взялись в ее голове столь вздорные и беспорядочные мысли в то время, когда она должна разбираться с убийством Этайн. По какой бы дороге ни пошли ее мысли, та приводила к Эадульфу. Почему? Быть может, потому, что ей приходится работать вместе с ним? Но в глубине души маячило понимание, что причина этого в чем-то другом.

Вернувшись в монастырь, Фидельма нигде не смогла найти Эадульфа. Она пошла в закут сестры Ательсвит и стала ждать, раздумывая, не попросить ли ту найти брата Торона и не допросить ли его самой. Она уже приняла решение, как вдруг дверь кельи отворилась со скрипом и ворвалась сестра Ательсвит с горестным криком:

— Сестра Фидельма! Сестра Фидельма!

Фидельма удивленно встала со своего табурета.

Сестра Ательсвит была возбуждена, лицо ее раскраснелось, и, судя по всему, она бежала.

— Ах, сестра, что это значит?

Сестра Ательсвит уставилась на Фидельму широко раскрытыми глазами. Лицо ее стало белее снега. Она не сразу смогла заговорить.

— Архиепископ Кентерберийский Деусдедит. Он лежит мертвый в своей келье.

— Что ты сказала? — воскликнула Фидельма, не уверенная, правильно ли она расслышала.

— Деусдедит, архиепископ Кентерберийский. Лежит мертвый в своей келье. Пожалуйста, поспеши, сестра Фидельма.

Фидельма с трудом сглотнула.

Еще одно убийство? Самого архиепископа? Это конечно же безумие? Она не сводила глаз с искаженного страхом лица сестры Ательсвит и, взявши ее за руку, сказала:

— Тише, тише, сестра. Ты кому-нибудь говорила об этом?

— Нет, нет. Я так обезумела, что подумала только о тебе, потому что… потому что…

Сестра Ательсвит смутилась.

— Ты послала за лекарем? — прервала ее Фидельма.

Сестра Ательсвит отрицательно покачала головой.

— Брат Эдгар, наш лекарь, уехал в Витби для отпущения грехов сыну тана. Другого лекаря у нас нет.

— В таком случае немедля пошли за братом Эадульфом. Он немного разбирается во врачевании. Потом найди настоятельницу Хильду и сообщи ей о том, что случилось. Пусть оба тотчас придут в келью Деусдедита.

Сестра Ательсвит кивнула и поспешила прочь.

Сестра же Фидельма устремилась по странноприимному дому туда, где, как она знала, расположена келья Деусдедита. На нее указала ей сестра Ательсвит, когда объясняла расположение гостевых помещений.

Она остановилась у двери, которую сестра Ательсвит в спешке оставила неприкрытой. Потом распахнула дверь и заглянула внутрь.

Деусдедит лежал на кровати. Фидельма сразу же отметила, что постель нетронута. Его руки были мирно сложены, глаза закрыты, словно он спит. Кожа его странно пожелтела и напоминала старый пергамент. Фидельма вспомнила, что и в храме на заседании синода архиепископ выглядел не очень хорошо.

Она сделала шаг, собираясь войти в келью, когда чья-то тяжелая рука легла ей на плечо. Она вздрогнула, ахнула и обернулась.

И увидела круглое херувимское лицо архиепископского секретаря Вигхарда.

— Не входи, сестра, — прошипел он. — Ради жизни своей.

Фидельма смотрела на него, не понимая.

— Что ты имеешь в виду?

— Деусдедит умер от желтой чумы!

Фидельма удивленно раскрыла рот.

— От желтой чумы? Откуда ты это знаешь?

Вигхард усмехнулся, протянул руку и закрыл дверь.

— Довольно давно, уже несколько дней, как я заподозрил, что Деусдедит страдает от этой заразы. Пожелтевшие глаза, сухая кожа. Он все время жаловался на слабость, на отсутствие аппетита и запор. В нынешнем году я видел слишком много жертв этого поветрия, чтобы не распознать его приметы.

Фидельме внезапно стало холодно — она начала осознавать, что означают слова этого человека.

— Как давно ты это узнал? — спросила она у мрачного Вигхарда.

Секретарь архиепископа скривился безрадостно.

— Несколько дней назад. Думаю, что впервые понял это, когда мы плыли сюда.

— И ты позволил Деусдедиту явиться сюда и находиться среди братии? — в ярости спросила Фидельма. — А как же риск заражения? Почему его не поместили куда-нибудь, где его лечили бы и обихаживали?

— Было совершенно необходимо, чтобы Деусдедит как наследник праведного Августина из Рима, в свое время посланного, чтобы привести наш народ под руку римской церкви, принял участие в этом синоде, — упрямо ответил Вигхард.

— Любой ценой? — бросила Фидельма.

— Самое важное — синод, а не то, болен кто-либо или нет.

К ним, торопливо шагая, подошла настоятельница Хильда.

— Еще одна смерть? — воскликнула она вместо приветствия, ее глаза с удивлением переходили с Фидельмы на Вигхарда. — Верна ли та ужасная весть, которую принесла мне сестра Ательсвит?

— Да, еще одна смерть, но не убийство, — ответила Фидельма. — Судя по всему, Деусдедит скончался от желтой чумы.

Хильда уставилась на нее. В глазах ее метались страх и недоверие.

— Желтая чума занесена сюда, в Стренескальк?

Хильда пала на колени.

— Господь да сохранит нас. Это правда, Вигхард?

— Хотелось бы мне, чтобы это было не так, мать настоятельница. — Вигхарду было неловко. — Но это правда.

— Кажется, наши римские братья сочли более важным привезти своего духовного главу на синод, чем подумать об опасности распространении заразы, — с горечью заметила Фидельма. — Кто знает, на кого теперь перекинется эта болезнь?

Вигхард уже открывал рот, чтобы ответить, когда к ним подбежала сестра Ательсвит.

— Где брат Эадульф? — спросила Фидельма.

— Он придет сию минуту, — задыхаясь, сообщила сестра Ательсвит. — Он пошел за кое-какими вещами, которые помогут ему осмотреть тело.

— В этом нет нужды, — заметил, нахмурившись, Вигхард. — Я знаю наверняка.

— Все равно, мы должны удостовериться в причине смерти и найти способ не дать заразе распространиться, — возразила Фидельма.

Она еще говорила, когда в коридоре появился брат Эадульф.

— Что случилось? — тревожно спросил он. — Сестра Ательсвит говорит, что еще кто-то умер? Перерезанное горло?

Вигхард хотел было ответить, но Фидельма оборвала его:

— Деусдедит мертв. — Эадульф широко раскрыл глаза, а она продолжила: — Вигхард считает, что он умер от желтой чумы. Сейчас в обители нет врача. Можешь ли ты подтвердить причину смерти?

Эадульф стоял в нерешительности, в глазах его был страх. Потом он крепко сжал губы и кивнул, хотя и без особой охоты. Он собрался с духом, распахнул дверь кельи и скрылся внутри.