Что может быть лучше всего для человека, который почти совершил роковой поступок, покинув страну, где живет любовь всей его жизни? Правильно. Вовремя одуматься.

Я поднимаюсь на локтях и смотрю в ее глаза, полные удовлетворения и неизмеримого счастья. В глаза, где отражается наше настоящее и ни грамма прошлого.

— Спасибо, что вернула мои крылья, — шепчу еле слышно и наклоняюсь к ней, чтобы украсть еще один поцелуй, прежде чем она уснет.

— Наши крылья, любимый. — Я слышу тихий обжигающий шепот, чувствую горячее дыхание почти у самых губ и снова улыбаюсь. Целую ее нежно и коротко. Потому что замечаю, что она уже засыпает сладким сном младенца. Моя девочка. Она всегда после бурного секса быстро проваливалась в дремоту, и, кажется, ничего не изменилось.

Сна не было совсем, мне снова вспомнилось сегодняшнее утро, сегодняшний рейс…

Марк

Десятью часами ранее…

За восемь часов нахождения в кокпите при шуме двигателей и постоянной связи мы порядком устали. Кто бы что ни говорил, но работа пилота хоть и романтичная, но довольно изнурительная. Находясь на высоте одиннадцати тысяч метров, я сверяюсь с приборами и довольно расплываюсь в улыбке. Осталось сделать последний рывок — и здравствуй, выходной день, который я планирую провести с любимой женой.

Да, кстати, надо бы ей сказать об этом, что ли.

Подлетая к аэропорту Шереметьево, наконец-то делаем запрос на посадку. Впереди стандартный круг над аэропортом, если требуется в ожидании разрешения на свободную полосу, снижение скорости до необходимой, взгляд на мониторы, выпуск шасси…

— Диспетчер, приветствую, это *** Airline, рейс SU-612, — произносит в микрофон капитан. — Прошу разрешения на посадку.

— *** Airline, SU-612, посадку разрешаю. Ожидаем ваш заход.

— Посадку разрешили, — повторяю вслух и обращаюсь к капитану с едва заметной улыбкой. — Надо замедлиться.

— Да, закрылки на один. — Под руководством пилота с десятилетним стажем перевожу рычаг на одно деление ниже. Выполняю стандартную процедуру, для меня это давно уже привычное действие, не вызывающее сложностей.

— Скорость сто восемьдесят, закрылки — положение один.

— Левее, сорок градусов. Закрылки — положение два, — слышу в наушниках уверенный голос капитана и снова перевожу рычаг.

— Скорость — сто шестьдесят, — озвучиваю цифры, что видны на мониторах.

— Отлично. — Капитан уверенно кладет руку на РУДы, слегка тянет вниз, замедляя силу двигателей.

Я смотрю в окно завороженным взглядом, визуально определяя положение взлетной полосы, которая вот-вот станет видна. А рядом все те же высотки, все та же дороги и всегда одна высота при заходе на посадку. И вот я уже отчетливо вижу огни взлетной полосы. Они мерцают, манят и приглашают на посадку.

— Выпускай шасси, — командным голосом произносит капитан, и я повинуюсь.

Привычным движением руки дотягиваюсь до рычага выпуска шасси, опускаю его до отказа вниз, цепким взглядом наблюдая за тем, как постепенно загораются зеленые лампы задних стоек шасси над рычагом.

— Закрылки полностью. — Голос капитана перебивает голос техники. — Триста… двести…

Мы все ближе подлетаем к полосе, видим мерцание ярких ламп все более отчетливо. Они встречают, приглашают на посадку. Но внезапный громкий сигнал на весь кокпит, как сигнал бедствия, заставляет обоих вздрогнуть и с недоверием взглянуть друг другу в глаза, с нотками страха и ничем не прикрытой паники.

— Что за нахер? — вскрикиваю, крепко упираясь рукой в темную панель, нервным взглядом пробегаю по всем приборам, выискивая пищащую проблему. Натыкаясь на мигающую красную лампу передней стойки шасси, меня пробирает холодная дрожь. Паника накрывает внезапно, окутывает плотным одеялом, сотканным из страха, и оставляет одну лишь мысль: «Как остаться в живых?»

— Шасси! — кричит капитан, рефлекторно рукой отклоняя от себя РУДы и увеличивая мощность двигателей, снова поднимая огромный самолет в небо. На второй круг. Пролетая над взлетной полосой, взглядом провожая встречающие огни, капитан выходит на связь с диспетчером и пытается перекричать жуткий звук красной кнопки.

Бл*, к такому я не был готов…

— Диспетчер, это *** Airline, SU-612, у нас проблемы с передней стойкой шасси. Посмотрите, мы уходим на второй круг.

— *** Airline, SU-612, вижу вас, — молчание в несколько секунд кажется долгими минутами ожидания. — Черт, у вас нет передней стойки, створки закрыты.

— Ухожу на второй круг, — уверенно произнес капитан, задирая нос самолета вверх. — Попробуем запустить еще раз, если нет, готовьте аварийную полосу. Будем садиться на брюхо.

Да чтоб меня.

Он произносит все четко, твердо и до жути уверенно. Будто это не первая его аварийная посадка.

— Набирайте эшелон сто девяносто, следуйте ему, я уберу встречные самолеты, — голос диспетчера дрогнул.

— Эшелон сто девяносто, — и голос капитана тоже истончился. Скажу честно, ситуация — дерьмо и, кажется, до капитана это дошло только сейчас. — Марк, убери шасси.

Все стихает после того, как я поднимаю рычаг, и оставшиеся шасси уходят внутрь самолета, прячась за створками. Как будто ничего и не было вовсе, только вот удары сердца слышны слишком четко и тяжелое дыхание капитана, который расслабляет галстук.

— На сколько у нас хватит топлива?

— Примерно часа на полтора. Сейчас пересчитаю еще, — быстро хватаю журнал и выдвигаю небольшой столик, начинаю делать расчеты корявым от нервов почерком. — Да, один час двадцать минут. Не больше.

— Надо связаться с салоном, — трясущейся рукой капитан переключает кнопку для связи, на секунду закрыв глаза. Медленно выдыхает и вновь вдыхает больше воздуха, пытаясь скрыть свое волнение от пассажиров, мечтающих как можно скорее оказаться дома. — дамы и господа, говорит капитан, прошу не беспокоиться. Наш борт уходит на второй круг, аэропорт ставит нас в очередь ожидания на посадку. Авиакомпания приносит свои извинения за вынужденную задержку. Ориентировочное время прибытия…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Один час двадцать минут на высоте в несколько тысяч метров в неопределенном положении заставляет подумать о многом. Например, о том, что я наизнанку вывернусь, если, конечно, выживу, но любимую жену верну любым способом. Даже если придется находиться с ней под одной крышей и спать в соседней комнате, я готов.