– А, черт! – выругался Давыдов.

Следом за этим я услышала звук торопливых шагов, а потом в квартиру вошла Виктория.

С минуту мы буравили друг друга испытывающими взглядами, пока девушка не хмыкнула.

– Я так понимаю, что-то пошло не по плану…

– Романтические свидания – мой конек, – выдохнула я как раз в тот момент, когда ноги подвели – подкосились.

Давыдов

Он хотел ее неистово! Как ни одну до нее и ни одну после…

«С наследником миллиардера по размеру кошельков мне и тягаться не стоит, но ведь под ним ты так не стонала? Не стонала же, правда?» – зло думал Давыдов и сразу же себя одергивал.

Ему должно было быть абсолютно все равно, кому Князева греет постель. Переспали и разбежались – все! Сам же планировал! Только…

Только от одной мысли, что Манюня до сих пор сидит у него так глубоко под кожей, изнутри поднималась волна ярости. На нее! На себя! На весь мир!

Иван намеренно обращался с ней грубо. Чтобы показала свое истинное лицо! Чтобы перестала манить его, заставляя вспоминать все хорошее, что когда-то между ними было.

Он, как никто другой, знал, что такое влюбиться в образ. Светлый, невинный, идеальный… А на деле же лживый и лицемерный. Князева уже однажды доказала ему, что между ним и деньгами всегда выберет второе…

Сейчас Давыдов видел: Машка испугалась. Его испугалась.

«Дурочка, – про себя думал Иван. – Разве я могу сделать что-то против твоей воли? Совсем меня за зверя считаешь…»

В реальности же давил на нее, выплескивая накопившийся гнев, прогибал под себя. Князева гнулась, но не ломалась, а чернота, что точила его изнутри столько лет, отскакивала от нее, не задевая.

Оглушенный ее метаморфозой, Давыдов дал слабину, и Машка его… сделала!

Обманула, провела вокруг пальца и сбежала!

Даже одеться не соизволила! Пока мужчина натягивал штаны, свинтила так быстро, словно все черти ада в лице Давыдова за ней гнались.

«Вот тебе и ванна брюта, идиот, – думал он. – Мог бы и раньше догадаться».

Мог, вот только ни одна девушка еще ни разу не сбегала от Давыдова после секса…

Он вернулся в лофт, который купил, пока подыскивал подходящий особняк, и сел на ступени.

Неистово хотелось закурить. И напиться.

Всю муть в нем Манюня подняла! То, о чем долгие годы даже не вспоминал…

* * *

– Женюсь! – заявил он Димке Грачу после очередной тренировки.

– Обрюхатил, что ли?

– Других версий нет? – выдал Иван, сложив руки на груди.

– Я тебя что, слишком сильно приложил в последнем подходе, брат? – нахмурился тот.

Давыдов особых дружб ни с кем не водил, а вот с Грачом – таким же пацаном улиц – спелись они как-то.

– Да ты даже по касательной не прошел, держи карман шире! На свадьбу позову гулять, пойдешь свидетелем?

– Пойти-то я пойду, – почесал черную макушку Грач. – Только на фиг надо, а? Жизни не жалко?

– Много ты понимаешь! – фыркнул Давыдов, даже не обидевшись. – Я, может, с ней только и начал это самое…

– Это самое? – выгнул брови Грач. – Ты у нас что, такой поздний мальчик, Вано?

У Ивана с принцессой два года разницы было, он, может, и поздний мальчик, но только в плане школы. В остальном жизни успел досыта хлебнуть. А жить начал лишь с Манюней… Словно и не дышал до нее. Вот такая странная штука вырисовывалась.

– Дебил ты, Дима, – закатил глаза он. – Мне без Машки совсем туго. Вот вляпаешься, как я, тогда поймешь.

– Да не дай Бог! – сделал страшные глаза парень и стал неистово креститься, чем вызвал громогласный хохот других спортсменов в зале. – Свят-свят-свят!

– И давно ты таким набожным заделался? – Иван схватил полотенце и вытер вспотевшую шею.

– Тут и в Бога поверишь, лишь бы не засосало, как тебя! – ответил, посмеиваясь, Грач. – Мне, брат, ничего, кроме свободы, не нужно. А хороший трах я всегда найду.

Давыдов лишь хмыкнул, но доказывать ничего не стал. Он для себя уже давно все решил. После соревнований подадут заявление в ЗАГС, возьмут липовую справку в поликлинике для Манюни, чтобы расписали быстрее, и вместе в Америку махнут – наслаждаться  безоблачным заграничным будущим.

– О чем ты только, пацан, думаешь? – нахмурился Малконский – невольный свидетель их разговора. – Соревнования на носу!

– Вот после соревнований сразу в ЗАГС! – улыбнулся Иван. Ночь с Манюней подарила ему крылья. Он сегодня улыбки сдержать не мог, едва по зубам не схлопотал – даже капа не защитила. – Приеду с золотом и сразу женюсь!

Тренер лишь головой покачал, ничего не ответив, Грач продолжал ржать как дебил, а Давыдов летал в облаках. Он себе этого почти никогда не позволял. Что мечтать, если реальная жизнь по кумполу лопатой бьет?

Вот и его прибила, буквально через два дня.

– Матюша твою Маню мнет, ты знал? – спросил его Грач в раздевалке, когда они одевались после душа.

– За такие слова и в табло может прилететь, в курсах? – набычился Иван.

– Я-то в курсах, – хмуро ответил парень. – Только ты, по ходу, не в курсах, что рогами скоро будешь потолок мерить. Малконский на всю округу растрепал, какая твоя Машка страстная в постели.

– Врет падла! – зарычал Давыдов. –  Убью!

Грач перехватил его на выходе, крепко вцепившись в руку.

– Полегче, брат. Сосунка тренера лучше не трогать, иначе контракт за бугром помашет тебе лапкой.

– Плевать!

Матвея он в тот день в зале не застал, а вот с Олькой пересекся. Та странно так зыркнула на него и тут же глаза спрятала.

– Ты все знала! – пригвоздил он тяжелым взглядом девчонку. – Отвечай!

– Не кричи, Ваня, – прямо присела она, любила захаживать сюда, перед многими парнями хвостом крутила. – Я тебе всегда говорила, что Машка любит хорошую жизнь! Сытнее да побогаче! Вот и выбрала себе парня по статусу… Пока ты тренируешься и по соревнованиям катаешься, она по ресторанам да клубам с Матвеем.

Он зубы сцепил и напомнил себе, что девочек бить нельзя. Пусть они и невыносимые стервы.

– Даже подарки дорогие от него принимает, – продолжала тем временем Олька. – Часики видел?

Часики эти он у принцессы видел. Новенькие, красивые, явно фирма. Вот только спросить не спросил откуда. Князевы дочь всегда хорошо упаковывали, ничего не жалели. Это Иван вечно краснел, что на толковые подарки принцессе не хватало, а она и не просила никогда…