– Андрюха! Ты, что ли?! – крикнул он, десантируясь из кабины новенького «Выстрела».

Интендант обернулся – и лицо его осветила радость узнавания.

– Петро… Вот не думал не гадал… Ты где сейчас?..

– Да тут, на границе. Сектор «Ченстохов». А ты-то что, здесь отсиживаешься?

– По ранению. Ограниченно годен, твою мать! Вот нашли и такому работу – штаны просиживать да бумагу марать.

– Да брось. Ты мужик крепкий, работай – и пройдешь переаттестацию. Руки-ноги целы – и ладно…

– Да я бы так не сказал…

Только сейчас сотник заметил неестественно выставленную левую ногу, помрачнел лицом.

– Где это ты так…

– В Рамалле. Подорвались…

– Давно?

– Да и года нет… Вовремя ты оттуда, Петя, вовремя… Считай, как ты уехал – так опять началось… не пойми что. По телевизору не говорят всего.

Стоящий за спиной подъесаул Чернов деликатно кашлянул, напоминая о своем присутствии и о деле, ради которого они сюда приехали.

– Да… Подъесаул Чернов, мой непосредственный командир в секторе. А это майор Крестовский, Андрей, мы с ним на Востоке службу ломали.

– Уже подполковник… – грустно улыбнулся Крестовский. – Я вообще-то этим хозяйством и командую, вот сейчас человека подменяю. Что там у вас? Это вам выдать по спецсписку должны были?

– Кубыть, нам.

– Ну, подгоняйте. Как повезете? Там прилично весом.

– В десант закинем да поедем, чего хитрого…

Этот склад ничем не отличался от предыдущего – только вместо засыпанной щебнем площадки для техники были длинные стеллажи, заставленные казенными ящиками.

Пощелкав клавишами, подполковник Крестовский хмыкнул:

– Расщедрились… Хорошо. Вон там тележки, берите и за мной. Тяжело возить придется.

Тележки были такие же, как на всех подобных складах, и даже не выкрашенные в зеленый цвет, как это любят в армии. Черные с ярко-желтыми полосами…

Несмотря на протез, подполковник передвигался по складу очень уверенно, на прикрепленные около каждой секции хранения листы с описанием хранимого даже не смотрел, ориентируясь по маркировке ящиков.

– Здесь! – вынес свой вердикт он. – Вот эти четыре ящика грузите. Вскройте, проверьте.

Подъесаул с сотником быстро вскрыли деревянную крышку…

– Тяжелая снайперская винтовка типа «Кобра», – прокомментировал подполковник, – шестилинейная, казакам не положенная. Но в ваш и в соседние сектора велено выдать аж по четыре штуки. Оптический прицел в комплекте, ночной выдам потом.

Подъесаул поднял прицел, весивший никак не меньше двух килограммов, да еще к нему был какой-то прибор с клавиатурой.

– Двадцать четыре на пятьдесят, со встроенным баллистическим вычислителем. К нему приказано дать два боекомплекта на каждую, я выдам четыре, потому как добрый сегодня.

– Сколько в БэКа?

– К этой – пятьдесят. Там патрон не пулеметный, вроде бы из какого-то медного сплава.

Подъесаул въехал в тему.

– Я, пожалуй, к машинам вывезу, а вы тут дальше набирайте…

Набрали и в самом деле прилично. Несмотря на то что артиллерия казакам не полагалась, дали автоматический миномет «Василек» и противотанковый управляемый ракетный комплекс «Метис-М» с термобарическими выстрелами к нему. Дали два полуавтоматических огневых комплекса с РЛС – это нечто вроде станка для пулемета НСВ или КОРД с РЛС разведки типа «Фара». Дали несколько прицелов – ночных и термооптических. Ночные прицелы у казаков были, а вот термооптических почти не было. Слишком дорого, такую роскошь может себе позволить только государство. В общем и целом теперь можно было воевать, осталось только понять – с кем.

Опасающийся за свою жизнь король Афганистана большую часть времени проводил в трех местах. Первое – Лондон, где у него был дом и несколько объектов коммерческой недвижимости и куда он собирался уносить ноги, если что-то пойдет не так. Второе – Джелалабад, мировой центр наркоторговли, полностью контролируемый вооруженными отрядами наркомафии город, где безраздельно правил его брат, принц Акмаль. Третьим местом был дворец Тадж-Бек, построенный на господствующей над Кабулом высоте и окруженный двумя кольцами охраны. Внешнее кольцо обеспечивала армия, второе, внутреннее, – Президентская Гвардия. Если вы хотели приблизиться к дворцу, вам приходилось подниматься по узкой, виляющей серпантином дороге, простреливаемой сверху. На вашем пути имелись три усиленных блокпоста и вкопанные по башню в землю старые британские крейсерские танки, превращенные в ДОТы. Наконец, даже прорвавшись через все эти препятствия, вы попадали на площадку перед дворцом, довольно большую и почти голую, где негде было укрыться от огня из окон дворца. Последним рубежом обороны был сам дворец – в нем находилась казарма, где квартировал самый подготовленный батальон Президентской Гвардии. Гвардейцы понимали, что принесли народу Афганистана много зла, и случись погибнуть монарху, не пощадят и их. Поэтому в случае штурма они сражались бы до последнего.

Однако человек, который ехал сейчас на бронированном «Рейндж Ровере» в окружении еще двух таких же, сопротивления не встречал, потому что он был одним из самых преданных монарху людей. И он был одним из самых опасных людей в Афганистане.

Генерал Шахнаваз Абад на данный момент возглавлял КАМ – ведомство, отвечающее в стране как за разведку, так и за контрразведку. Генерал родился на севере Афганистана, у самой русской границы в Термезе – и его отец был ревностным шиитом, красящим бороду хной. Более того, он был мешеди[54], равно как и сам генерал Абад, и в этом качестве снискал лютую ненависть пуштунов-суннитов. Потому-то он и был назначен главой КАМ – монарху требовались прислужники отверженные, проклятые Аллахом и людьми.

Восхождение генерала Абада к вершинам власти началось давно – еще когда он был капитаном афганской армии. В Термезе вдруг начались массовые беспорядки – они здесь происходили часто, но эти были особенно сильными. Прибыв на место с ротой солдат, Абад обнаружил, что дукан, который держал его отец, сожгли, его отцу отрезали голову, его мать изнасиловали до смерти, а его младшего брата посадили на кол. Такие эксцессы между пуштунами-суннитами и прочими народностями Афганистана не были редкостью, и монарх этим эксцессам не только не препятствовал, но и поощрял. Спаслась только сестра – отец успел отправить ее к родственникам по ту сторону Амударьи, и теперь она жила в России.

Тогда капитан Абад и его люди совершили возмездие. В его роте большинство составляли шииты, а пятерых суннитов, чтобы не помешали, он расстрелял перед строем. Потом они пошли войной по собственному уезду: окружив кишлак, где жили сунниты, они подавляли сопротивление, врывались туда и убивали всех до последнего человека. Так продолжалось шесть суток – а на седьмые их потрепанный в боях отряд окружила втрое превосходящая по численности часть афганской армии.