— Куда ты бежишь?

Остановившись, я взяла его за руку.

— Что-то с ним не так.

— С маяком? Хочешь, взломаю дверь, и посмотрим?..

Я не была уверена, что хочу там оказаться. Чувства он рождал самые противоречивые. Тревожные. Маяк словно притягивал, но вместе с тем приближаться к нему не хотелось. До него оставалась примерно сотня метров, когда я сказала Вадиму, который внимательно наблюдал за мной:

— Не хочу.

— Я бы все-таки взглянул.

— Не думаю, что выбивать дверь — хорошая идея.

Он продолжал идти вперед, и я безо всякой охоты последовала за ним. Калитка была открыта и чуть поскрипывала на ветру. Дверь никаких изменений не претерпела. Вадим пнул ее ногой — держалась она крепко.

— Пойдем отсюда, — попросила я, беспокойство во мне все росло, и только когда расстояние между нами и маяком заметно увеличилось, я вздохнула с облегчением.

Мы не спеша поднимались в гору, вдруг что-то привлекло внимание Вадима, и он сменил маршрут. Через минуту мы стояли на дне оврага, и я наконец поняла, что его заинтересовало. Свежий след от костра. Вадим, взяв палку, разбросал обгоревшие поленья и устроился на корточках.

— Рыбаки, наверное, — сказала я, не очень понимая, что он ищет. Воин продемонстрировал мне клочок ткани.

— Рыбакам здесь делать нечего, — произнес задумчиво. — И до озера, и до реки слишком далеко. А вот чтобы сжечь что-нибудь, место идеальное. Костер из села не увидишь. Даже случайные прохожие вряд ли обратят внимание. А полыхало — будь здоров.

— Что сжечь? — нахмурилась я, разглядывая клочок ткани в его руках.

— Какой-нибудь хлам. Или улики.

— Тебе эта тряпка что-то напоминает? — насторожилась я.

— Ровным счетом ничего, — покачал головой Вадим и продолжил разгребать угли. Не обнаружив более чего-либо заслуживающего внимания, он отбросил палку в сторону. — Костер жгли ночью или рано утром.

— Может, ты все-таки скажешь, что имеешь в виду? — не выдержала я.

— Сам не знаю. Тебе маяк не приглянулся, а мне — этот костер. Пойдем.

Мы выбрались из оврага и вот тогда заметили машину. Она направлялась в сторону реки. Дороги там точно не было. Вадим проводил ее взглядом и нахмурился. Машина к тому моменту скрылась за перелеском. Не говоря ни слова, Воин продолжил путь, но то и дело оглядывался.

— Машина тебе тоже не нравится? — подала голос я.

— Интересно, куда она вдруг исчезла?

— Люди поехали на речку, — пожала плечами я.

— И где ты видишь машину?

Он был прав — если бы машина направлялась туда, мы бы ее не просмотрели.

— Где она? — нахмурившись, перефразировала я его недавний вопрос. — Может, в перелеске?

— Влюбленная парочка? — предположил Вадим. — Давай проверим.

Я не была уверена, что нам следует это делать, но за ним пошла. В перелеске машины не оказалось. След шин в низкой траве виден не был.

Пройдя вперед еще немного, мы убедились: машины и там нет. Я не очень понимала, почему она так занимает Вадима, но высказала предположение:

— Он все-таки ехал к реке. Он, она или они. Спустился чуть дальше и успел скрыться вон за тем леском, — я кивком указала на рощицу, находящуюся почти вплотную к реке.

— С какой стати ему, ей или им ездить кругами?

— Ищут укромное место, — пожала плечами я.

Я была уверена, что Вадим захочет проверить мое утверждение, но он вдруг сказал:

— Ладно, пошли. А то в самом деле людям кайф поломаем.

Я шла за ним в гору и спросила, на ходу оглядываясь:

— Почему тебя машина так заинтересовала?

Он дождался, когда я подойду ближе, и ответил:

— В деле об исчезновении Викиной матери упоминалась машина, которую видели в тот вечер. Старая «Хонда», темного цвета. Коричневая или темно-синяя. На сей счет мнения разделились. Чья это машина, никто не знал.

— Мать Вики исчезла шесть лет назад, — с сомнением напомнила я. Воин пожал плечами:

— Не такой уж большой срок. Мой дед на своих «Жигулях» двадцать лет проездил.

— Если это кто-то из местных, машина за шесть лет точно бы засветилась.

— А если кто-то не хотел ее светить?

Признаться, до меня не сразу дошло, что он имеет в виду, Воин это понял и продолжил:

— К реке можно проехать по дороге через село. И дальше по берегу в обе стороны. Ищи себе тихое место на здоровье. Но «Хонда» делает большой крюк по бездорожью… Ладно, ты права, парочка не желает светиться.

Он зашагал дальше, и я за ним, но беспокойство Вадима вдруг передалось мне.

— Может, найдем эту чертову «Хонду»? — предложила я.

Он махнул рукой, ускоряясь. Мы вышли на тропу и направились вдоль кустов. Слева располагалась березовая роща. До села было еще довольно далеко. А я все размышляла над словами Вадима. В самом деле, с какой стати водителю проделывать весь этот путь, чтобы оказаться у реки? Да и не видели мы на берегу машину. Скрылась в лесочке? Но если это конечная цель, было бы проще подъехать с другой стороны, сократив путь на несколько километров. Все это имело бы смысл, будь хозяин машины кем-то из местных. Отправился отдохнуть с чужой женой, вот и нарезает круги. Жаль, что на номер мы поначалу не обратили внимания, а уж потом было поздно, не разглядишь. Вот бы где бинокль Пырьева пригодился. Однако это уж точно не «Хонда», упомянутая в деле. Во-первых, само по себе это сомнительно, учитывая, сколько времени прошло, во-вторых, если хозяин не местный житель, значит, даже с чужой женой нарезать круги без надобности.

«Не удивлюсь, если в лесу ее не окажется, — думала я. — Она точно в воздухе растворилась, а это противоречит законам физики. Надо было проверить…»

— Если хозяин «Хонды» причастен к исчезновению Нины, — вслух сказала я, — давно бы от нее избавился. А не раскатывал вблизи поселка.

— Забудь о ней, — отмахнулся Вадим.

В этот момент я почувствовала: кто-то стоит совсем рядом. И замерла на месте, оглядываясь. Взгляд мой вернулся к кустам неподалеку.

— Ты чего? — обернувшись, спросил Вадим.

— Там кто-то есть, — кивнула я в сторону кустов. Вадим крикнул:

— Эй!

Ветки кустов раздвинулись, и появился улыбающийся Ивлев.

— Добрый день! — громко поздоровался он. — Не хотел вас напугать. Извините.

Он был одет в штаны защитного цвета и такую же куртку. В руках палка и небольшая корзина.

— Прогуливаетесь? — спросил он, подходя ближе.

Прозвучало это насмешливо. Кто его знает, что он имел в виду? Подозревал нас в шпионской деятельности или решил, что нам приспичило уединиться? Смотрел он на нас с интересом.