От грузовика уже бежал матерящийся шофер:

— Да что ж это такое! Какой же идиот на красный прет? Где у вас глаза! Есть хоть кто живой… — и замер на полуслове, пытаясь понять, есть ли пострадавшие. — Живой? — наконец сказал Степан и, обернувшись, крикнул подбегающему напарнику: — Мишка, скорей скорую вызывай!

— Уже! — послышалось в ответ.

Таша приникла к Славе, пытаясь достучаться до него, но все было тщетно. Он, как сомнамбула, с остановившимся взглядом что-то бормотал ее телу и гладил его, размазывая кровь по волосам.

Девушка почувствовала, что с ней начало что-то происходить. Она стала как бы проваливаться или взлетать. Одновременно перед ней в стремительном порядке пролетали картинки из ее жизни: вот они со Славой и друзьями на даче, потом ночная охота; вот она первый раз в его объятиях, чуть не падающая в обморок; вот в больнице, «перебравшая» наркотиков; их первая «неудачная» встреча у него в кабинете; вот она студентка, хвастающая бабушке о своих успехах; ученица, увлеченно о чем-то рассказывающая своим родителям; и совсем маленькая девочка, играющая со своим старшим братом в песке на берегу реки. Она поняла, что вспомнила всю свою жизнь и могла теперь спокойно обратиться к мельчайшим деталям освободившейся памяти. Затем она почувствовала приближение родных и тепло чувств, исходящих от них. В поле зрения появилась бабушка и рядом дядя, мамин брат. Она бросилась в объятия к ним и спросила:

— Я умерла?!

— Ты пришла к нам. Умерло твое тело, а душа только что освободилась. Лучше считать это рождением души, чем смертью тела, — успокаивая ее, говорила бабушка. — Как мы рады видеть тебя здесь! Твоя душа не испугалась, не заблудилась и не оцепенела от шока. Ты сумела позвать меня и ангелов. Теперь у тебя не будет проблем. Пойдем, тебе нельзя долго здесь оставаться!

— Но мне очень нужно передать весточку моему любимому… Я не могу так уйти!

Бабушка озабоченно на нее посмотрела и ответила:

— Ты можешь еще побыть здесь, но у тебя совсем немного времени. Твоя душа не полностью перешла порог, и ее плотная оболочка начнет затягивать тебя в новое перерождение. Это очень опасно, потому что ты можешь реинкарнировать, то есть вновь очутиться в теле зарождающегося ребенка. При этом твоя память заблокируется и фактически ты умрешь как личность, став совершенно другим человеком. Поэтому, как только почувствуешь неодолимую тягу к такому «выживанию», сразу зови нас. Это будет твой последний шанс уйти в астрал. Мы будем настороже. Времени у тебя около двух — четырех часов.

Таша почувствовала, как снова оказалась у разбитой машины. Рядом уже стояла реанимация. Безжизненное тело девушки вынули из покореженной машины, погрузили на носилки и закрыли простыней. Ей не было горько или обидно по поводу своей смерти, но сочувствие к Славе, казалось, разрывало несуществующее сердце. Он не отходил от тела, все время держа ее руку в своей. Его пустили в машину вместе с носилками. Таша обняла любимого, гладила по голове, еще и еще раз пытаясь достучаться до его сознания. Но он по-прежнему был в ступоре, закрыв сознание от всего остального мира. Время как будто остановилось, и ничего, кроме лежащей перед ним любимой, для Славы не существовало. Чувствуя, как уходят драгоценные минуты, Таша решилась найти Женю и дозваться его…

* * *

Сделав утреннюю разводку сотрудников по фронту работ, я сидел, уставившись в комп, и вспоминал нашу с Федькой прогулку по Туманному Альбиону. Взор мой тоже был туманный, и поэтому никто с сиюминутными проблемами ко мне не приставал. Сидя и медленно переваривая утренний кофе со случайно попавшим в мой желудок кусочком засохшего печенья, я вдруг ощутил что-то знакомое. Но не то чувство мешающего взгляда в затылок, преследовавшее всех нас время от времени, а приятное ощущение заботы или даже любви, которое испытывал, когда Слава с Ташей транслировали мне свои мысли оттуда.

Чувство не оказалось мимолетным, а только усиливалось, как будто кто-то пытался привлечь мое внимание. «Что за ерунда? — Я пытался осмыслить, что бы это могло быть. — Надо позвонить Таше — может, она чем поможет?» Ташин мобильник был вне сети. Тогда я набрал Славин номер: долгие гудки, никто не брал трубку. Может, они дома? По домашнему — та же картина.

«Позвоню-ка я Славе на работу», — посетила мою голову логичная мысль. Трубку взял Игорь, и быстро выяснилось, что Ярослав на работе не показывался.

«Странно… что-то здесь не так. Никаких особых планов у них на сегодня не было». Сидя и думая думу долгую, я чувствовал, что кто-то настойчиво меня о чем-то просит и как будто этот кто-то очень мне близкий и доброжелательный. Я вздохнул, еще раз набрал Славин номер и решил ждать до победного конца. Наконец телефон на той стороне включили:

— Алло!

— Это ты, Слав? — спросил я в трубку, уже понимая, что слышу чужой голос.

— Нет, он сейчас не может отвечать. У него состояние шока. Мое имя Владимир Тельников, я Славин знакомый, врач из реанимации.

— А что с ним случилось? — спросил я, чувствуя, что у самого душа в пятки уходит.

— Да с ним-то почти и ничего: так, порезы да ушибы, а вот подруга его погибла…

— Ч-что? — заплетающимся языком выговорил я. — Так это ж Таша!

— Извините, не понимаю… Ее, кажется, Наталия звали.

Все встало на свои страшные места. «Это Таша меня зовет! Бедненькая!»

— Что же случилось? — на автомате спросил я, а сам при этом лихорадочно думал: «Таша хочет немедленно встретиться, но, наверное, со Славой, а не со мной. Почему же она меня зовет? Ах да! Разумеется, он в полном ступоре. К нему сейчас и я не доорусь. Так что же делать? Срочно Федьку за шкирку, и за Славой!»

А в трубке тем временем прозвучал ответ:

— Они попали в автомобильную катастрофу…

— Где вы сейчас находитесь? — перебил я не дослушав.

— В первой городской.

— Хорошо, мы сейчас подъедем. Вы можете трубку Ярославу дать?

— Да. — И послышалось какое-то бормотание. Похоже, врач уговаривал взять телефон. Наверное, спустя минуту послышалось второе «да», но уже Славино — тихое и безжизненное. Я чуть не сорвал голос, проорав ему:

— Слава! Она не может до тебя достучаться! Таша на меня уже вышла. Попробуй настроиться на нее, а мы с Федькой сейчас к тебе подлетим. Нам надо срочно выходить «туда». У меня такое чувство, что у нее мало времени или что-то очень срочное. Все! Пока! Еду! — И, не дожидаясь его реакции, вырубил связь.

Только отключив телефон, я сообразил, что могут обо мне подумать окружающие. Испуганно оглянувшись, с облегчением понял, что мои вопли не привлекли ничьего внимания. Вот вам совет: если хотите, чтобы ваш разговор не подслушивали, орите во все горло, тогда все будут уверены, что и подслушивать нечего. Я оглянулся еще раз и шепнул больше мысленно, чем вслух:

— Ташенька, миленькая! Продержись еще чуть-чуть. Мы уже летим! — Я надеялся, что она меня слышит.