Наташа, 16 марта года

Найти человека с помощью Интернета совсем несложно. И у Наташи имелись не только ресурсы для поиска, но и все возможности сделать это, в отличие от Миши, она была боссом и сама распоряжалась своим временем. Она так и не поняла, почему Миша столь яро пытается исполнить волю Димы, но в чем-то он прав. Если история с изнасилованием Вики всплывет, девочке будет очень сложно. Она станет посмешищем и самой обсуждаемой персоной года, а может быть, и нет. Никто не знает, как аудитория отреагирует на подобный вброс информации.

Самое простое и правильное – найти Черепанова. Если он точка отсчета, то с него и нужно начинать.

Если Миша прав, то этот человек мертв. Учитывая, что Алексей журналист, его смерть просто так не канет в лету, кто-то обязательно будет знать о случившемся. Осталось найти этих людей.

Наташа добралась до офиса и поскорее залезла в гугл. И вскоре обнаружила, что Алексей Черепанов был начальником отдела в одном крупном издательском доме, с которым Наташа успешно сотрудничала долгое время. А не знала она Алексея, потому что он заведовал событийным отделом, в который Наташино агентство не сдавало материалы.

Но знакомые у нее в издательском доме есть.

Наташа позвонила своей приятельнице Леночке. Та работала штатным редактором, была человеком ответственным и не очень болтливым.

– Леша уволился давно, – сказала Леночка. – Году в две тысячи четырнадцатом, если мне не изменяет память. По-моему, он перебрался в Штаты, и я слышала, что успешно там работает.

– А как с ним связаться?

– Вот не подскажу. Контактов Леши у меня нет, мы особо не общались, виделись только на совещаниях.

– И как мне его найти? На фейсбуке и других соцсетях я его уже искала, нет. Может быть, у него родители в России остались?

– Я знаю, что он сирота, и родителей у него нет. А ты поговори с Кирой Самойловой, – посоветовала Леночка. – Не буду тут давать руку на отрезание, но она имела особое расположение своего начальника. Или он имел, не знаю уж, как там у них было, но ты меня поняла.

– А контакты Киры дашь мне?

– Сейчас пришлю.

– Спасибо, дорогая, буду должна.

Через некоторое время Наташа получила контакты Киры Самойловой и сразу же ей позвонила. Девушка откликнулась практически мгновенно, но по телефону разговаривать не захотела.

– Наталья, если вы хотите что-то узнать, то вам придется со мной встретиться, – сказала она. – Дело в том, что Леша – непростой эпизод в моей жизни. Я была больна, и сейчас я излечилась, и не имею права солгать вам или недосказать что-то. Если говорить, то говорить полностью.

– Конечно, давайте встретимся.

Наташа повесила трубку со странным чувством. Вокруг все, что ли, с прибабахом? Или это уже в пределах нормы – говорить незнакомому человеку, что была больна, судя по всему, что-то связанное с психикой, но уже здорова?

Остаток дня Наташа посвятила работе. Материалов набралось достаточно, а кроме них – масса служебных записок, требующих острого внимания начальницы. Эксперты снова ругались с журналистами, критикуя материалы, и Наташе предстояло выступить арбитром.

Позиция экспертов всегда была жесткой: материалы должны содержать точные выдержки из цитат, законов и деловых писем, если о них упоминается. Но ни один нормальный журналист в свой текст не включит эту канцелярщину. Все необходимо переработать, сделать удобочитаемым. Из-за этого вечные споры. Эксперты визжат, что после переработки утрачивается достоверность и точность, а журналисты же, напротив, утверждают, что точный и достоверный текст читать никто не будет. Найти баланс самостоятельно они не могут.

Наташа провозилась с работой до половины седьмого, а когда опомнилась, тут же выключила компьютер и выбежала из офиса под неодобрительным взглядом Ромы – тот как раз нес в кабинет начальницы стопку бумаг на подпись.

С Кирой они встретились не где-нибудь, а в Наташином джипе. Кира отказалась встречаться в кафе, в офисе или у себя дома, объяснив свое нежелание чрезвычайной деликатностью вопроса.

Наташа подобрала ее возле Павелецкого вокзала и припарковалась неподалеку от своего дома с расчетом, чтобы не выезжать в загруженную часть города после встречи и не стоять в пробках.

Кира принесла с собой два кофе в высоких картонных стаканчиках. От такой любезности Наташа отказаться не смогла, хотя после четырех часов старалась не пить кофе.

Кира оказалась молодой и энергичной девушкой. В розовом легком пальто, белые кудри по плечам; высокие кожаные сапоги в тон пальто, и умопомрачительный аромат спелой вишни. Она с легкостью уселась в Наташин джип, сразу защебетала, как весенняя птичка. Наташа, перегруженная работой, от неожиданности только хлопала глазами.

– Приятно познакомиться с вами, Наталья! Я Кира Самойлова, мы с вами разговаривали по телефону. Прошу прощения, если моя просьба показалась вам странной, но у меня на самом деле нет выбора. О проблемах нужно говорить, но моя проблема столь деликатного характера, что причиняет боль моим близким. Когда я была больна, боли было не меньше, но поскольку лечение требует откровенности в моих прошлых ошибках, это причиняет моим близким еще больше боли. Ну вы понимаете, все это переживать еще раз…

– Чем вы были больны?

– Нимфоманией. Это одержимость сексом.

От неожиданности Наташа икнула. Она предполагала что-то вроде наркомании или алкоголизма, что у девушек очень сложно поддается лечению. Нимфомании она не ожидала.

– То есть вы не могли держать себя в руках?

– Не то слово! Я не могла пройти мимо мужчины! Причем сначала все начиналось просто как очень сильное желание… Это потом уже, даже после Леши, меня затянуло. Но сейчас все под контролем, я излечилась.

– То есть вас Леша заразил?..

Кира рассмеялась, так заливисто и радостно, что Наташа непроизвольно улыбнулась сама.

– Нимфоманией нельзя заразиться! Нет, но все началось примерно тогда, когда в моей жизни появился Леша…

Кира никак не могла понять своих чувств. Она любила мужа, очень любила. С Женей было очень хорошо, он был надежным, чувственным и тоже ее любил. У них родилась дочка Верочка. И все было хорошо, кроме одного: безумного желания Киры изменить супругу.

Она думала об этом практически с первого дня свадьбы. Не могла отбросить эти мысли и жить обычной жизнью замужней женщины, и сама не понимала, почему так. Она боролась с собой, расстраивалась, плакала, подолгу пребывала в депрессивном состоянии, но навязчивая мысль, что она имеет возможность изменить мужу, не уходила.

Кира начинала думать об адюльтере всякий раз, когда выходила на улицу, когда оставалась одна, когда Женя уезжал в командировку. При этом она вполне допускала, что у Жени такие же мысли, и, возможно, он-то более смелый и давным-давно осуществил все, о чем она только мечтает. А она отстает. Как-то раз они заговорили на эту тему, и все кончилось всего лишь обоюдным смехом. Женя сказал, что ему никто не нужен, Кира подтвердила его слова, а сама подумала – что никто не нужен для жизни, а вот в сексе хотелось бы. И всей душой надеялась, что Женя подумал также.