Брюс наступил на нечто глухо хрустнувшее. Нагнулся, поднял и не без изумления разглядел, что у него в руках — две половинки то ли плоской глиняной миски, то ли древесного листа. Даже прожилки видны. В земле было намешано много таких осколков.

Примерно в центре пустошь косо разорвало оврагом. Над впадиной клубилось золотистое марево.

«По свету найдешь…»

А еще по шуму и по запаху. Из ямы доносились смутные возгласы и воняло дымом. Подойти поближе мешали заросли черного шиповника, по прочности не уступающего колючей проволоке.

Справа вилась, огибая валуны, довольно утоптанная тропа. Нет, даже целая дорога. Там, где она ныряла во впадину, лежала исполинская каменная кисть. То ли утерянная великаном перчатка, то ли обломок мраморного колосса.

Издали казалось, что она усердно иссечена резцом скульптора, но чем ближе Брюс подходил, тем отчетливее становились заметны все складки, впадинки и морщинки. Такое не сделаешь даже лучшим долотом.

Кисть покоилась собрав пальцы горстью, под этим укрытием горел фонарь.

— Куда? — нелюбезно осведомился некий тип в кольчужной тунике, выступая из-за большого каменного пальца. В руках он держал вороненый самострел.

— Туда, — честно признался Брюс, не без усилия отрывая взгляд от громадного ногтя в лохмах слюдяных заусениц. По изгибу великанского пальца тянулись жесткие завитки шиповника.

— Домой иди, — посоветовал обладатель туники. На плече у него восседала здоровенная бородавчатая жаба, блестевшая круглыми глазками.

Вот сюрприз! Как-то эта яма своей незамысловатостью изначально сбила с толку. Обычно для спуска в овраги разрешения не требовалось.

А еще больше Брюса встревожила небрежно вычерченная поперек дороги и присыпанная золой замысловатая цепь рун. Она исподволь багрово вспыхнула, стоило глянуть на нее. И, наверное, вспышка отразилась в Брюсовых зрачках, потому что страж заметно смутился:

— А… вы это… Простите, не понял сразу… Вы можете назвать имя?

«Чье?» — захотелось уточнить, но Брюс вовремя прикусил язык. Как-то сразу стало понятно, что данный вопрос будет сильно некстати.

Жаба на плече стража перебрала лапами, продемонстрировав, что изнутри они ярко-желтые. Разинула беззубую пасть, часто задышав и задергав мясистым кадыком.

— Вы уверены, что хотите услышать имя? — величественно обронил Брюс, обращаясь к жабе.

Страж встревожился окончательно. На его физиономии явственно читалось нежелание вспоминать даже собственное имя. Для охранника подобного места он был, пожалуй, слишком впечатлительный.

Или Брюс не туда пришел?

— П-пожалуйста, — все же рискнул страж. — Имя… обязательно…

Ага. Может, и не зря он тут торчит. Наверное, взяли за мужество.

— Да известно ли вам любезный, что имя — есть особая сущность мирового эфира, приспособленная влиять на своего носителя… — Мучительно извернувшись, память выудила откуда-то с самого донышка некую случайно читанную фразу. Правда, продолжение ее начисто выветрилось. Поэтому Брюс лишь строго воззрился на стража.

Тот, словно почуяв, что завершать глубокомысленный пассаж Брюсу нечем, неожиданно встрепенулся, свел брови и поддел пальцем крюк самострела, взяв его на изготовку. Свободной рукой почесал жабий кадык и хмуро заявил:

— Правила не я устанавливал. Ежели вы, господин, не назовете имени, то я стреляю! — И дуло бескомпромиссно устремилось Брюсу в живот черным глазком.

Жаба злорадно захлопнула пасть. В уголках челюстей запенилась желтая жидкость.

Брюс мысленно прикинул свои шансы опередить заряд или хотя бы уклониться от встречи. Мучительно захотелось научиться резкому вертикальному взлету, в котором мастера воздушные маги.

— Раддок! — позвали кого-то снизу. — Эй, Раддок! Ты, что ли?

По дороге поднимался, приветливо махая, мужчина в длинном, небрежно наброшенном плаще. Плащ волочился по земле, но даже песчинки не сдвинул в нарисованном рунами знаке.

Брюс со стражем дружно полюбопытствовали, кого это он так радостно окликает. Возле обреза оврага и каменной длани никого, кроме их самих и лошадей, привязанных поодаль, не было.

Однако жизнерадостный тип явно знал, что делает.

— Шекот, пусти его! — Он приблизился и увесисто хлопнул Брюса о плечу. — Это же сын Арка из Ветишей! Ну, не узнаешь, что ли?

Теперь и Брюс его узнал. Этого человека Брюс встретил в магазине Лугося. Звали его, кажется, Риро. И, к счастью, он явно страдал склерозом.

Стражу безразличны были воспоминания о некоем Арке из Ветишей и его отпрысках, но с дороги он, поколебавшись, отступил. Лишь краем глаза Брюс видел, как он внимательно наблюдает за тем, как чужак и жизнерадостный Риро пересекают начертанный знак.

На мгновение стало холодно — и только.

Обернувшись, Брюс увидел, что страж вновь укрылся под каменной горстью. Словно мышь под скомканной перчаткой.

— Вот не ждал, что кто-то из вас появится! Не сезон вроде, — болтал довольный Риро, увлекая Брюса вниз, в полную огней земляную чашу. — Ты ставить пришел или привел кого?

— Посмотрим, — смутно обронил Брюс.

Стены оврага тоже заросли шиповником, но в просветах было видно, что они выложены терракотовыми изразцами. Факелы были воткнуты прямо в ветки.

— А отец-то как? Давно ничего про вас не слышно, — не унимался Риро.

— Нормально… — на всякий случай заверил Брюс. — Бодр, как никогда.

И это вызвало шквал реакций. Риро сначала удивился, недоуменно покосился (Брюс даже решил, что ляпнул нечто неудачное), потом вдруг расширил глаза и повернулся всем телом к собеседнику, воззрившись восхищенно:

— Так ты чего… Ты его уже?.. Не дал, значит, отцу полежать в земле спокойно? Ай да молодежь! — Риро всплеснул руками, колыхнув полами плаща, и стал похож на летучую мышь, неловко семенящую по земле.

Брюс изобразил на физиономии нечто неопределенно-польщенное.

— Ну и правильно, — продолжал между тем Риро, принявший молчание за выразительное подтверждение. — Пусть лучше сын, чем какой-нибудь чужак. Отец-то твой многим насолил, все равно кто-нибудь его поднял бы…

— Ага, — осторожно подтвердил Брюс.

— Ты только не забудь клеймо обновлять, — хихикнул Риро. — А то отгрызет папаня тебе голову. Небось, зол сильно.

— Не забуду.

Овраг оказался не так уж велик и глубок, по размеру средней замковой залы. И людей не очень много. Почти все скопились у дальнего угла, следя за возней на помосте. Там вроде бы дрались. На плечах некоторых людей топтались, балансируя, уже знакомые жабы.

— Мерзость редкая, — перехватив его взгляд, охотно пояснил Риро. — На лицо прыгнет, в глаза яд впрыснет, и через минуту нет человека… Ты поосторожнее, в ваших краях, небось, таких нет. Хотя особо не переживай, у нас здесь все по-семейному, тихо…