— Но зачем ему это было делать? — удивилась Джессика. — Я не понимаю.

— Кто может понять, что творится в голове у больного человека? — пожал плечами Патрик. — Но я окончательно прозрел, когда Вики сказала, что Фрост не пошел на презентацию, потому что уехал из города. А я его видел в Ламаре в тот вечер, и ошибиться я не мог. Зачем нормальному человеку скрывать, что он в городе?

— Кстати, — нетерпеливо перебила Патрика Джессика, — а сам-то ты чего не пошел на праздник?

— Была причина, — отмахнулся Патрик и продолжил: — После этого я заволновался не на шутку и начал следить за Вики. Я будто чувствовал, что должно что-то случиться. Вот и случилось. А дальше, как говорится, дело техники.

— Да-а… — протянула Джессика. — Вот ведь как случилось все. Но этот Фрост, кто бы подумал, бандит настоящий.

Вики покачала головой.

— Он не бандит, Джессика. Просто больной человек.

— И ты его оправдываешь? — надулась Джессика. — Конечно, бандит. Меня до больницы довел, у папы чуть приступ не случился из-за всех неприятностей на телестудии, Патрику физиономию подпортил. А то, что с тобой сотворил, вообще ни в какие ворота не лезет.

— Джессика…

— Что, Джессика?! Ты хоть представляешь, что могло бы с тобой случиться, если бы не Патрик?!

Патрик, довольный похвалой, улыбнулся, а Вики вздрогнула. Из памяти еще не полностью выветрился тот ужас, что случился с ней.

— То-то же, — поставила в разговоре точку Джессика. — Ладно, не будем о грустном. Расскажите-ка мне лучше о вольной жизни. А то в больнице мне так надоело.

— Скоро сама окунешься в эту вольную жизнь, — вновь заулыбалась Вики. — Когда тебя выписывают?

— Доктор обещал послезавтра, — ответила Джессика.

Вики и Патрик ушли из больницы, только когда медсестра попросила их дать больной отдохнуть.

— Джессика выглядит отлично, — сказала Вики. — Я рада, что все обошлось благополучно.

Они шли в сторону дома Вики. На улице стоял теплый, тихий вечер, и они совсем не спешили поскорее оказаться в конце пути.

— Согласен, — кивнул Патрик. — Ей больница даже на пользу пошла. Поправилась, пока вела лежачий образ жизни.

— Ой, ты только ей этого не скажи, — замахала руками Вики. — Джессика же озабочена своим весом.

— Хм, — хмыкнул Патрик. — Вы, девушки, странные существа. Я ей готов комплимент отпустить, а ты говоришь, что она расстроится.

— Да, нас понять сложно. Во всяком случае, догадаться о том, что мы хотим, почти невозможно.

Патрик дурашливо состроил печальную рожицу.

— И что же делать?

— Спросить нас напрямую, — улыбнулась Вики.

— Да? А это идея.

Он остановился, взял Вики за руки и, глядя ей в глаза, спросил:

— Вики, а что хочешь ты?

Вики собиралась отшутиться, но вдруг она поняла, что ее ответ для него значит очень много, что он с волнением и с надеждой ждет его, что просто шуткой в этот момент отделаться нельзя.

— Я тебе отвечу только после того, как ты мне скажешь, почему отказался пойти на презентацию.

Патрик взял Вики за плечи.

— А ты что, не догадываешься?

Вики покачала головой. Она интуитивно знала почему, но хотела услышать это из уст самого Патрика.

— Не хотел видеть, как ты танцуешь с другим, — сказал он. — А теперь твоя очередь.

И Вики сказала:

— Я хочу, чтобы мы с тобой станцевали танго. По-настоящему. Помнишь, как нас учила миссис Лоран: «Танго — это четыре ноги, две головы и одно сердце». Ты понимаешь, что это значит?

— Да, — ответ Патрика прозвучал четко и ясно. — Я тоже хочу этого.

В Ламаре еще долго ходили разговоры о том, как Вики Хикборн и Патрик Бланк, которые потеряли стыд и совесть, посреди улицы танцевали танго. Их танец был настолько темпераментен, наполнен страстью, и чувствами, и эротикой, что даже те, кто ничего не понимает в культуре аргентинского танца и не знает, что стремятся им выразить танцоры, ощущали, что здесь, посреди улицы, на глазах многих людей, в лучах заходящего солнца творится таинство, имя которому Любовь.