были залиты водой, английские палатки снесены ветром, четыре бревенчатых французских госпиталя во время шторма обрушились на головы больных и раненых. В осадном лагере свирепствовала холера, нормальное снабжение отсутствовало, солдаты союзников и прежде всего британцы встречали зиму в летнем обмундировании. Недостаток во всем привел к дороговизне. Старое одеяло продавалось за два фунта 15 шиллингов (5,1 рубля серебром), свеча — за два шиллинга (60 коп. серебром), стакан воды — за три шиллинга (90 коп. серебром). Балаклава превратилась в огромный госпиталь под открытым небом, переполненный больными и мертвыми, которых не успевали хоронить. Воды ее бухты несколько месяцев были покрыты обломками потонувших кораблей и их грузов, останками людей и животных.

В тяжелом положении оказались и защитники Севастополя. Возможностей Крыма не хватало для снабжения армии, перевозка по морю практически исключалось в сколько-нибудь значительных объемах. Всё необходимое: продовольствие, фураж, дрова, боеприпасы — необходимо было доставлять гужевым транспортом. Для перевозки всего необходимого требовалось 132 600 подвод, тогда как в подвижном армейском магазине имелось только 7000. Разницу поставляли жители близлежащих губерний. В районе Перекопа в естественном сужении сталкивались линии снабжения и эвакуации — тысячи волов и подвод тянули в сторону Севастополя боеприпасы и продовольствие, и увозили раненых и пленных оттуда. Всю эту массу необходимо было обеспечить продовольствием, фуражом и водой, и, кроме того, рационально организовать ее движение.

Проблемы со снабжением города и эвакуацией раненых начались уже в конце 1854 г. Поначалу сложно было вывезти даже имевшиеся в городе четыре тысячи раненых. Их приходилось вывозить небольшими партиями. «Дороги из Симферополя сюда, — писал Меншиков, — в такой степени разбиты, недостаток в фураже таков, что никто, ни возчики, ни кулаки, даже за баснословные цены не решаются взять на себя перевозку чего-либо». Власти предпринимали все возможные меры для преодоления этих проблем.

«В вязкой грязи, толкаясь по рытвинам, спускаясь с гор и поднимаясь на горы, — писал 21 ноября (3 декабря) 1854 г. приехавший в осажденную крепость Н. И. Пирогов, — тянулись ряды телег и арб, нагруженные сеном, сухарями и ранеными, по 2 и 4 человека на телегу скучены были раненые защитники Севастополя, отправлявшиеся в Бахчисарай и оттуда в Симферополь, где их ожидала та же самая участь, то есть быть сваленными на нары и валяться в грязи и нечистоте под наблюдением врачей». Поскольку поначалу не были организованы ни этапы, ни кормление раненых, ни элементарный уход за ними в дороге, то медицинские потери при такой постановке эвакуации были велики. Голая степь не представляла возможности найти убежище от ветра, особенно зимой. Полушубки для медицинских транспортов при перевозке больных и раненых были заказаны лишь весной 1855 г. До этого пришлось ограничиваться выдачей двух шинелей. Этого было недостаточно для зимы. Как отмечал один из современников, «где стоянка, там и кладбище». Стоянок было немало. Дорога от Бахчисарая была забита транспортом на протяжении 30 верст, огромные пробки приводили к тому, что переезд от Севастополя до Симферополя — 60 верст — занимал от 10 до 12 дней.

Илл. 63 Уильям Симпсон. Эпизод Крымской войны. 1854

Чрезвычайно велика была и проблема организации лечения и размещения больных и раненых. Сразу же после Альмы обнаружилось, что медицинских возможностей армии и флота в Крыму совершенно недостаточно для решения возникших проблем. К моменту высадки союзников в госпиталях Севастополя, Симферополя, Феодосии, Керчи и Перекопа имелось 1950 мест, вместе с городской больницей Симферополя, запасными госпиталями и лазаретами можно было обеспечить всего 3000 мест, то есть госпитальных возможностей на полуострове едва хватило для раненых под Альмой. В конце сентября 1854 г. по распоряжению Меншикова в Крыму для армии были освобождены два госпиталя на 1200 мест — в Вознесенске и Новой Одессе, госпиталь в Херсоне был расширен до 1500 мест, а октябре 1854 г. в Николаеве были открыты два новых отделения местного госпиталя на 1000 мест. Этого оказалось недостаточно. Особенно тяжелым было положение в самом Севастополе. Уже в конце 1854 г. Пирогов потребовал приступить к очищению госпиталей на Южной стороне города, где они находились в сфере досягаемости огня союзников и расширению госпиталей на Северной стороне. Весной 1855 г. раненых начали размещать на Николаевской батарее, а затем и на трех линейных кораблях — «Императрица Мария», «Чесма» и «Ягудиил». Последняя мера оказалась чрезвычайно удачной.

Не хватало врачей: в Севастополе на каждого врача приходилось по 100 раненых. Быстро увеличить число медиков было невозможно: в Симферополе, например, в начале войны было только 4 доктора. Кроме того, не хватало лекарств, перевязочных средств, квалифицированной обслуги, даже свежей соломы для подстилки на нарах. В начале ноября 1854 г. в госпиталях и лазаретах Крымской армии находилось 27 244 чел., из которых 10 553 — раненых. Легкораненые обычно оставались в строю, большое количество раненых и больных (до шести тысяч человек) было размещено в развернутых на Южной стороне госпиталях, остальных вывозили вглубь полуострова и далее.

Все ближайшие к Севастополю города превратились в гигантские госпитали. С 1 (13) ноября 1854 г. по 1 (13) марта 1855 г. из госпиталей Севастополя и Симферополя было вывезено около 15 тыс. чел. В Симферополе до войны проживало 12 тыс. жителей, а в сентябре 1855 г. его население увеличилось на 13 тыс. больных и раненых, которых необходимо было снабжать продовольствием и медикаментами. Число больных и раненых постоянно росло, и вместе с войсками к 1856 г. население города достигло уже 60 тыс. чел. В городе почти не осталось домов, не занятых больными или ранеными, а они всё прибывали и прибывали. Повсюду стоял запах госпиталя. Значительную помощь оказала прибывшая сюда 30 ноября (12 декабря) 1855 г. Крестовоздвиженская община попечения о раненых в Крыму. Первоначально их было всего 58 сестер во главе с иеромонахом. На перевязочных пунктах в самом Севастополе добровольно работали помощницами жительницы города.

Если положение русских было весьма сложным, то для англо-французов зима 1854–1855 гг. стала катастрофой. К тифу и холере, высокому уровню смертности, колоссальным проблемам при эвакуации больных и раненых прибавились обмороженные. Особенно страдали британцы. Теплой одежды и жилья не было — у англичан было зарегистрированы многочисленные случаи обморожения. Впервые на русскую сторону стали перебегать дезертиры от союзников — это были жертвы голода и холода. Пленные жаловались на плохое качество галет и постоянный недостаток пищи, особенно горячей. Союзники испытывали нужду буквально во всем, включая чистую воду и дрова для отопления. В окрестностях Севастополя и Балаклавы были вырублены все деревья, в огонь пошли даже корни виноградников, но этого было мало. В трагическом положении оказались и кони союзников — запасы заранее заготовленного англо-французами в Байдарской долине сена были