— Ты цела, кисонька? — спросил он, приложив ладонь к моей щеке и проведя большим пальцем по моим распухшим от поцелуев губам.

Я поцеловала палец и слабо кивнула — сил отвечать не было.

Ной встал и натянул брюки, пока они не свалились окончательно. Потом повернулся и пошел к бару, и ямочки у него над ягодицами улыбнулись мне — Суперкиска устало помахала им на прощание. Мне кажется, она решила изменить Чудочлену.

Когда Ной скрылся за баром, я опустила рубашку. Через пару секунд он вернулся ко мне с мокрым полотенцем.

— Хорошо иметь бар в комнате для отдыха. — Ной мягкими, осторожными движениями вытирал меня, довольно улыбаясь. — Все еще болит? — спросил он, вставая и возвращаясь к бару.

— Ной! — Я рывком опустила юбку. — Спасибо, конечно, за участие, но…

Я замолчала, увидев, как выжидающе он на меня смотрит. Он надеялся, что мне было больно.

— Да, — кивнула я. — Ты мне там все разворотил. Я не смогу ходить несколько дней.

И правда, ноги у меня сделались ватными, Суперкиска зализывала раны, хоть и пребывала в блаженной истоме.

На лице его появилась широкая гордая улыбка, и я поняла, что пролила щедрую порцию бальзама на его эго.

— И еще, Ной…

— Да?

— Все эти вампиры в телевизоре с тугими аккуратными задницами, сексуальной шерстью и лицами, от одного вида которых можно кончить… — Он неодобрительно вскинул бровь, ожидая продолжения. — Они тебе в подметки не годятся. Ты гораздо сексуальнее и экзотичнее. Их членов я не видела, но сомневаюсь, что у кого-то из них он может быть больше, чем у тебя. Ты настоящее сокровище, милый.

Он рассмеялся, а потом, глядя на меня, прикусил уголок рта.

— Я знаю, — с притворной застенчивостью произнес он, — ты так говоришь, потому что это правда.

Я, рассмеявшись, покачала головой.

— Какой ты самоуверенный, а! Скоро у тебя на заднице крылышки вырастут.

— Опять ты о моей заднице. Знаешь, эта какая-то нездоровая одержимость.

Он поднял меня с кресла, положил мои руки себе на плечи и обнял меня за талию.

Встав на носочки, я нежно поцеловала его. Кровь уже не сочилась, и он не поморщился от боли, и я, решившись, провела языком по его нижней губе. Уступив моему невысказанному желанию продолжить поцелуй, он мягко погладил мой язык своим. Это был самый сладкий поцелуй за все время нашего знакомства. Мне захотелось так целоваться как можно чаще, и вдруг я поняла, что не презираю себя за это.

Наше деловое соглашение, похоже, оказалось не таким уж плохим.

Лейни

Меня зовут Дилейн Талбот, и я… задоголик.

В свое оправдание могу сказать, что задница у Ноя любо-дорого — крепкая и самоуверенная. Прямо над ней угнездились две ямочки, а под ними начинается спуск, соблазнительно переходящий в две мускулистые ягодицы. Добавьте к этому кремовую аппетитность кожи, и получите картину божественного совершенства.

Было утро. Я сидела на краю кровати рядом с лежавшим на животе Ноем. Он еще спал, и я таращилась на эту нагую красоту. Во сне он сбросил с себя одеяло, и, когда я проснулась, меня встретил изумительный вид роскошного тела. Он был безупречен. Да, мне нравилось, как на его фигуре сидит одежда… Но это было гораздо лучше.

Я смотрела, как его спина поднимается и опускается в такт с ровным дыханием. Каждый мускул был четко очерчен, мои пальцы так и тянулись к ним. Лицо его было обращено ко мне, и я снова подивилась длине его темных густых ресниц. В эти выходные он не брился — на твердом подбородке уже проступила синеватая тень. Мне это понравилось, и я подумала: хорошо бы убедить его ходить так почаще, и к черту деловой этикет. Губы его чуть припухли, на нижней темнел крошечный шрамик — напоминание о нашей вчерашней эротической игре. Да, моя маленькая вампирская фантазия, спасибо ему, ненадолго ожила. Да еще ка-а-ак…

Улыбка тронула мои уста, и я, наклонившись, нежно прикоснулась к его лицу. Когда мой палец прошелся по нижней губе Ноя, он застонал и наконец пошевелился. Я знала, что, наверное, не стоило его будить, но ничего не могла с собой поделать. Таких губ нельзя не касаться.

Веки его задрожали и открылись. Глаза глянули прямо мне в душу — два омута, таких ярких и глубоких, что можно утонуть.

— Доброе утро, — приветствовал меня хрипловатый спросонья голос.

Ной, вытянув губы, поцеловал мой палец.

— Прости, я не хотела тебя разбудить, — солгала я, убрав руку.

— Ничего. Сколько сейчас? — Ной, приподнявшись на локте, взглянул на будильник, стоявший на тумбочке у кровати. Застонал и повалился на спину. — Черт, нужно вставать, на работу идти. — Вздохнув, он провел рукой по лицу.

— Хочешь, я приготовлю завтрак?

Ной удивленно посмотрел на меня.

— Ты умеешь готовить?

Я захихикала. Иногда мне казалось, что от его вопросов можно сойти с ума.

— Да, Ной. Нам, простым синим воротничкам, приходится заниматься такими вещами, если мы не хотим умереть с голоду.

— Можешь сделать бекон с яйцами? — На его лице появилось очаровательное выражение надежды.

Я, закатив глаза, кивнула.

— Как приготовить яйца?

— Обжарь с двух сторон.

— Хорошо, Ной. Такой завтрак я могу для тебя приготовить, — обольстительно произнесла я, обыгрывая вчерашние слова. Можно было подумать, что предлагала ему то же самое, что предлагал мне он, потому что, могу поклясться, он уже был готов.

— Чудненько! Тогда я сейчас по-быстрому приму душ и оденусь.

В мгновение ока он выскочил из кровати, и мне оставалось только проводить его взглядом. Да, можете не сомневаться, я полюбовалась его задницей.

Я тоже встала и надела шортики с майкой на лямках, подумав, что мне бы также не мешало принять душ. Спустившись вниз, сняла сковородку с той штукенции, которые обычно висят над стойкой посредине кухни, и поставила ее на плиту.

Плита… Я расскажу вам об этом агрегате. Даже супер-пупер-повар не сразу бы научился с ней ладить. Там было столько всяких кнопочек и ручек, что, наверное, ушел бы целый день, чтобы поочередно нажать на все. Провалиться мне на месте, если я знала, для чего они нужны. Поэтому, как и с универсальным дистанционным пультом, просто начала давить все подряд. От воспоминания по спине прошел холодок, но, к счастью, мне вскоре удалось разжечь вторую конфорку. А первая? Не хочу даже говорить об этом. Брови пострадали совсем чуть-чуть, а запах паленых волос был совсем не сильным.

Разобравшись с плитой, я направилась к холодильнику, в котором, порывшись, нашла — представьте — огромный кусок сырой свиной грудинки. По-видимому, Ной Кроуфорд не питался на скорую руку. Я, покачав головой, взяла яйца. Тщательно вымыв руки, приступила к стряпне.