Наконец в комнату действительно вошел Роберт. Эмили была в полудреме. Не спала, но еще и не бодрствовала. Не видя его, она почему-то не сомневалась в том, что это именно он. Она не слышала, чем он занят, а только досматривала один из своих причудливых снов. Но вскоре открыла глаза. И, увидев серьезного Роберта, поняла – что-то приключилось. Она боялась, что за время ее сна произошло новое несчастье. С другой стороны, ее уже нечем расстроить.

– Роберт, что-то случилось? – Эмили зевнула, укутавшись по самые плечи пледом. Пробуждение принесло ей новый озноб.

– Джеймс пришел. Он ищет вас, – мрачно сообщил Роберт.

Эмили было холодно. Тоскливо. Сонливо. И казалось, что приход Джеймса мог бы подождать. Она нехотя стянула с себя плед и выпрямилась. Она чувствовала, что вот именно сейчас ее все достало так, как никогда раньше. Хочется спать. И не просто спать, а забыться сном.

С этими минорными мыслями Эмили завалилась обратно в кресло, уткнувшись носом в широкий подлокотник. Нет, пожалуй, дело не в том, чего хочется. А в том, чего не хочется. Не хочется никуда идти, не хочется никого ловить, никого опознавать, снова думать, думать и думать.

Эмили вдруг вспомнила, что находится в комнате уже не одна. Усилием воли она снова поднялась, намериваясь все-таки собраться с духом и явить твердость. Она провела рукой по своим волосам: они были спутаны, кое-где уже нащупывались колтуны, как у какого-нибудь уличного кота.

– В углу есть зеркало, – Роберт указал на трюмо, спрятавшееся за дверью.

Эмили поправила одежды и поплелась к выходу.

– Значит, он пришел? – Эмили равнодушно оглядела свое отражение в зеркале, машинально расправляя спутанные пряди волос. Казалось, она делает это потому, что так надо, а не потому, что ее заботит собственный облик. – И где же он?

– Внизу. Ему сказали, что я занят и попросили подождать, – Роберт тоже уже был возле выхода.

– Роберт, я так устала, – Эмили вдруг почувствовала, что ее глаза полнятся слезами. И чем сильнее она старается себя контролировать, тем меньше у нее это получается. Она и сама не заметила, как ее щека оказалась прижата к груди Роберта. Он был таким уютным в своем шерстяном пуловере, что ей уже совсем не хотелось куда-либо идти.

– Вы должны взять себя в руки, – Роберт с сочувствием обнял Эмили.

– Мне так одиноко, – всхлипнула Эмили. – Конечно, как они все могут понять меня! Весь этот кошмар пережила я одна! Я одна, а не они! Никто не знает моих страхов. Вы все думаете, что я сошла с ума…

– Так никто не думает, постарайтесь успокоиться, – Роберт предложил Эмили носовой платок, так как она была вся мокрая от слез. – В конце концов, если вас все это так расстраивает, то мы можем отменить предстоящую сцену с Джеймсом…

– Нет, вы правы, надо идти, – Эмили стала утирать покрасневший нос. – Пойдемте, я в порядке…

Холл был просторен, чист и даже немного обставлен. Круглый журнальный столик с какими-то старыми публикациями, пара стульев и несколько покосившихся цветков в глиняных горшках с оббитыми краями.

Всеми этими роскошами Джеймс не воспользовался. Он стоял возле окна, сжимая в руке газету. Роберт вышел к нему навстречу. А Эмили спряталась за колонной, пытаясь своим чутким слухом разобрать что-то из их диалога.

Джеймс выглядел чуть заторможенным. Его лицо было потерянным и несчастным. Эмили до сегодняшнего дня не видела его столь печальным. Этот новый Джеймс так ее растрогал, что она чуть сама не заплакала и была уже готова все отменить. Но тут вспомнила о том, что коварство маньяка безгранично. Можно изобразить все что угодно, лишь бы выпытать правду у наивного инспектора!

Джеймс и Роберт были хорошо видны Эмили, но их разговор слышался лишь обрывками фраз.

– Вы – Роберт Кент? Инспектор…Инспектор по делу…– вздохнул Джеймс. Он говорил медленно. Казалось, он думал не о том, о чем спрашивал.

– Да, это я, – поздоровался Роберт.

– Я…Ох…Я – друг Эммы, – Джеймс снова вздохнул, понуро глядя в пол. Будто каждое слово давалось ему с усилием.

– Я узнал вас. Мисс Блэйд рассказывала, – помог расстроенному посетителю Роберт.

При упоминании ее имени Джеймс изменился в лице. Он молча поднял свои светло-серые глаза. Отчего-то в них промелькнула надежда. Эта короткая сцена могла бы тронуть даже камень.

Роберт отвел взгляд в сторону. Эмили заметила этот неумышленный жест. Честному человеку нелегко лгать. И теперь уже она ясно осознавала, какую гнусную роль заставила играть этого полицейского. Но сейчас нельзя сдавать назад, надо выяснить истину, удостовериться!

– Что это? – Джеймс протянул газету Роберту. – Я ищу ее все утро и нигде не могу найти…

Эмили не могла разобрать всей речи. Роберт говорил негромко. Она сумела различить всего одного слово инспектора, которое прочитала по его губам.

– Сожалею…– Роберт отвернулся, устремив взор в окно.

– Я вам не верю, это неправда. И этого не может быть! – Джеймс отрицательно качнул головой. Его голос разлетелся по зале.

Роберт повернул голову в сторону затаившейся Эмили. Они невольно встретились взглядами. Инспектор теперь тоже был мрачен. Его глаза словно корили Эмили.

– Я хочу видеть ее, – настоятельно заявил Джеймс.

– Нет. Нет, это невозможно. Забудьте об этом. Мы не можем показать тело! – запротестовал Роберт. – Это невозможно ни для кого! Даже и не думайте об этом! Предупреждаю, здесь не помогут ни связи, ни деньги! Это следственная тайна! – было видно, что Роберт больше не может выносить этого разговора. Он неожиданно добавил, – простите меня. Простите, – на этих словах Роберт покинул Джеймса и скорым шагом двинулся к Эмили, ютившейся за колонной.

Сейчас инспектор выглядел раздосадованным и взъерошенным.

– Вы довольны? – обратился Роберт к Эмили, когда они юркнули в коридор, желая скорее скрыться от посторонних. – Вам хорошо все было видно? – он говорил с раздражением и упреком. Ничто уже не могло скрыть того отвращения, которое он сейчас испытывал к себе и к ней после участия в этом коротком этюде.

– Вы на меня сердитесь? – Эмили уже и сама на себя серчала. Задумка получилась более зверской, чем можно было вообразить вначале.

– Нет, не сержусь, – слова Роберта расходились с его обликом. Он выглядел раздосадованным и озленным. – Но мне кажется, это слишком жестоко – заставлять человека пережить смерть близкого.

– Но я же иду на это не ради забавы! – Эмили тоже уже начала гневиться. Кажется, они все не осознают угрозы в полной мере! Неужели они так наивны! Да она сама переживает за Джеймса, в особенности если он искренен! И она не хотела, чтобы он страдал. Но что если это фальшивая скорбь? Разыгранная для того, чтобы убедиться, что дело сделано чисто! Не самому же Уолдри приходить в отделение!