– Ну ей семнадцать исполнилось в декабре, – кивнул Юра. – Я все равно ее нашел. Жёнка шкура, понятное дело. Но дети – святое. Она серьезная у меня, Катька, туризмом занимается, экологией, в институт поступать будет на будущий год, я помогаю. Ну, чтоб эта особо не знала. И вот как раз перед тем, как Вася меня за тобой приглядеть попросил, вернулась она из похода. На севера, значит, ходили. Лагерями старыми любоваться, что ли? – Он сплюнул за окно, не сводя стального взгляда с дороги. – Звонит мне – бать, мол, встретиться надо, базар есть. Ну, приезжаю, в кафешке забились. А она мне показывает кожаный шнурок – глянь, пап, че такое. Блестяшки… Я, говорит, там, на северах, мужику странному, рыжему хиппарю кофту дала, ну лишняя была кофта, а он замерзал. Добрая она у меня, Катюха… а он мне вот, говорит, в обратку отдал. Типа сувенир. Я сначала думал, стекляшки, а потом смотрю – камни… Ну, взял, пацанам снес, посмотрели. А этим камешкам цена оказалась в две хаты моих. Вот такие дела… И тут, значит, Вася звонит – помочь, мол, надо, девчонке малой. Меня сразу как толкнуло что – надо, значит, помогу. Хоть Вася и чудит в последнее время – от рыжих котов, веришь, шарахается? Да… А ты веришь в такие штуки, а?

Алина верила, да, Алина верила.

Алина смотрела в окно и верила всем своим существом.

Мастер… Мастер. Мастер Войны.

Они обязательно увидятся снова.

Глава 11

Мрир

– Ой эй! Ой вэй!

Старая гномка всплескивала руками: прохудившаяся корзина треснула так неудачно, что весь скарб, который матушка Циля несла на торг, высыпался разом: яйца пропали, подвяленное мясо вывалилось из тряпицы в пыль. Туго увязанные короткие ножи громко звякнули о сверток, и у гномки чуть бусины из усов не повыпадали – не побились ли бутылки с дорогим напитком из порта Гелл?

Сладкая осень в здешних местах Эалы была тиха и плодородна; матушка Циля не могла припомнить, когда это время года оказывалось столь же благостным. Утоптанная дорога, идущая от Гелла через небольшое поселение двергов в отрогах Рябиновых гор, сплошь поросших очаровательными рощицами, располагала прогуляться до Нолдорина, да вот незадача…

Матушка Циля застыла, не зная, то ли снять фартук и увязать уцелевший скарб в него, то ли наскоро выломать пару прутов и починить корзину.

– Не тревожьтесь, почтеннейшая, – раздался над ее ухом спокойный веселый голос.

Мрир Серая Шляпа.

– Ах ты, ах ты! – Матушка Циля заулыбалась и тут же успокоилась. Старый добрый волшебник не обидит, уж точно! И не даст пропасть провианту, да, не даст. Угоститься может, а пропасть в пыли – никогда. Чудаковатый местный мудрец, маг – золотое сердце! Мрир часто путешествовал по Эале на величественном белом жеребце, вожаке с зеленых равнин славных всадников Таккара, но нередко и ходил пешком, не гнушаясь подметать Эалу подолом длинной серой мантии, видавшей лучшие времена. Через плечо – туго затянутая кожаная котомка, на ногах – добрые сапоги двергской работы.

– Вот, смотри, Мрир Серая Шляпа, – залебезила матушка Циля, – неудачно как я, корзину-то и не проверила, а она, видно, стояла на сыром, подгнила, а дно и выпало… Что не из металла сковано – все ненадежно, верно тебе говорю!

Волшебник махнул рукой – успокойся уже, успокойся! Подошел и пристукнул сучковатым посохом. Гномка, ахая и охая, смотрела, как почерневшие ветки лозы выпрямляются, зеленеют и сплетаются сами собой, пока Мрир, подмурлыкивая себе под нос, водит по воздуху концом посоха.

– Таки чтобы я так жила! – восхитилась матушка Циля, проверяя корзинку на прочность. – Спасибочки вам, почтенный маг! На все-то вы горазды, и с витязями в одном бою против темных сил стоять, и мудрый совет правителю дать, и фейерверками да небесными огнями простой люд порадовать… Извольте получить от меня в подарок эту бутылочку прекрасного приморского вина, что я несу на продажу в Нолдорин! Кабы не вы, уважаемый Мрир… пришлось бы, глядишь, раздеваться тут на проселочной дороге на радость оркам да разбойникам, увязывать добро в юбку.

Сильная и широкая рука приняла гладкое темное стекло бутыли. Умные глаза в обрамлении лучистых морщинок просияли улыбкой.

– Ну, матушка, раздеваться-то не стоит, не стоит вам… уж, пожалуй, лет сто как не стоит… ну да ладно. Доброго вам пути! О яйцах не жалейте – все равно бы протухли. А остальное, – маг чуть приподнял посох, указав на туго увязанный сверточек у пояса гномки, в котором покоились хорошо обработанные самоцветы Рябиновых гор, – уж донесете в целости. Доброго вам пути, матушка!

Гномка усмехнулась и принялась собирать в воскрешенную корзину раскатившийся товар.

Легендарная серая шляпа над головой мага чуть приподнялась, и он продолжил путь. Отсюда до его приюта была еще пара лиг ходу.

Вся Эала стелилась под ноги Мриру. Много лет назад он обосновался тут – в Звездной башне, построенной неизвестно кем в старинные времена. Спиральная лесенка вилась вдоль каменных стен, на верхних этажах располагалась жилая комната и большая библиотека, а внизу были кузня и мастерские, где старый волшебник делал шутихи и фейерверки, знаменитые во многих городах и поселках Эалы.

Мрир плотно притворил за собой дверь, зашагал по ступеням. Место уединения и раздумий о судьбах миров, башня встречала привычным покоем и сонмом знакомых запахов – трав, бумаги, пергаментных свитков, немного – пыли, немного – паутины.

Мрир поставил посох в угол, подаренную бутыль – на уложенный свитками стол. Опрокинул усталое тело в кресло, потянулся. Бросил рядом с бутылкой ломоть сыра, который незримо ехал где-то в складках серой мантии.

Придвинул тонкий стеклянный стакан, сорвал сургучную пробку. Налил, посмотрел вино на просвет. Запах его был сладок, багряный оттенок напоминал благородный отсвет рубинов.

Рубинов, застывающих в камень из капель и брызг драконьей крови.

– Я пью за величие Эалы, – медленно выговорил мудрец, покачивая стаканом: вино меняло цвет и оставляло на стекле сочные, будто маслянистые подтеки, – пью за то, чтобы она была единой и вечной навсегда! Чтобы цвел и богател этот край, радость взора Сотворителя всего Сущего, да не замрет никогда его животворное дыхание…

Он выпил, медовая сладость тронула язык – в жарких заморских краях делали отличное вино, хмель в котором не противодействовал вкусу. Виноградники росли по склонам долин, сбегающих к соленой воде.

Мрир пригубил еще.

– Меняется все, меняются миры, – продолжил он, звуки голоса тонули в окружающем воздухе, не темном, но пыльном, будто застарелом. – Эала расцветает каждую весну, но та ли она, что я помню? Те ли народы, которые я был призван направлять и поддерживать в их стремлении следовать Предначертанному Сотворителем? Меняюсь и я сам. Я не становлюсь моложе. Я помню былые дни и годы, исполненные могущества и красоты, вздохи Силы Творца – инеистых великанов и демонов с огненными бичами. Помню, как над мирами властвовали драконы; куда канули те времена? Вспоминать… страшно, ведь даже могущественные маги порой боятся. Боятся конца мира.