Она, в конце концов, увидела то, что хотела. Телекомпания «Sky TV» организовала операцию семилетнего африканского мальчика в лондонской клинике и попросила ее участвовать в съемке, чтобы повысить зрительский рейтинг. Оперировал не Хан. Кадры широко открытых глаз Дианы в косынке и маске запомнились публике и стали поводом для иронических комментариев в газетах.

Вскоре после этого фотограф одного из таблоидов сфотографировал Диану в полночь в больнице – она дожидалась, пока закончит смену Хаснат Хан. Диана была готова к этому. Она попросила у фотографа мобильник, набрала номер королевского корреспондента газеты (репортера, освещающего жизнь королевской семьи) и сказала: да, это правда, в данный момент она в больнице – утешает безнадежных больных. Она занимается этим по четыре часа в день трижды в неделю.

Статья в газете называлась «Мои тайные ночи в качестве ангела». Новая грань жизни Дианы стала предметом злых насмешек. Таблоид «Private eye» («Тайное око») опубликовал текст заявления, в котором не хватало только имени заявителя и даты: «Я, нижеподписавшийся, заявляю, что в случае физического увечья или душевного расстройства, смертельно опасной болезни или иной личной трагедии я ни при каких обстоятельствах не хочу, чтобы меня навещала принцесса Уэльская». Но эти издевательства не шли ни в какое сравнение с трудностями, с какими она столкнулась, заполучив в бойфренды Хасната Хана.

Прежде всего – ему от нее ничего не было нужно. Он не принимал никаких подарков. Она предложила купить ему новую машину – он гордо отказался. Больше всего на свете он не выносил публичности. Любой мужчина на его месте был бы счастлив «засветиться» с такой подругой. Любой, но не Хан. Его просто не интересовал блеск этой мишуры, это иллюзорное существование под объективами папарацци. Он понимал, что огласка сильно усложнит и, скорее всего, бесповоротно изменит его жизнь. В Диане он любил как раз то, чего не понимал и за что высмеивал ее свет – ее желание и готовность сострадать.

Она приезжала в его однокомнатную квартирку, закатывала рукава и начинала пылесосить, мыть посуду, гладить ему рубашки. Она дала ему прозвище Natty – «чистюля». Он тоже бывал у нее по выходным, когда она отпускала прислугу. Она оборудовала ему в подвальном этаже «кабинет», в котором он расслаблялся – дул из банки свой «будвайзер» и смотрел футбол по телеку. Хозяйка тем временем готовила обед. Собственно, готовить-то она не умела, но научилась разогревать готовую еду. И с упоением рассказывала подруге: «Ставишь в микроволновку такую маленькую коробочку, закрываешь дверку, нажимаешь кнопку – и готово, представляешь?»

В день его рождения она заявилась к нему в своих лучших бриллиантовых серьгах и шубе на голое тело. Об этом после ее смерти рассказал решивший подзаработать на интимных тайнах принцессы ее мажордом Пол Баррелл. Он был ее наперсником и организатором тайных встреч. Когда требовалось передать послание от принцессы, Баррелл ехал в паб рядом с клиникой, где оттягивался после дежурства доктор Хан. Диана овладела искусством конспирации. Их действительно не могли выследить – если только она сама не хотела, чтобы выследили.

Она стала ездить в Пакистан под любым предлогом – хотела проникнуться исламской культурой, в которой воспитан ее Чистюля. Ее новой лучшей подругой стала 22-летняя Джемайма Хан, в девичестве Голдсмит – дочь английских аристократов, которая вышла замуж за звезду крикета пакистанца Имрана Хана и жила с ним в Пакистане. Долгими вечерами Джемайма рассказывала Диане, что это значит – быть женой правоверного мусульманина.

Диана попросила Баррелла узнать, нельзя ли обвенчаться тайно. Баррелл поговорил со знакомым священником – тот сказал, что обязан уведомить гражданские власти о совершенном таинстве. Узнав об этих консультациях, Хаснат возмутился: «Ты что, правда думаешь, что можешь просто привезти сюда священника и таким манером выйти замуж?»

Да уж конечно, все это было очень непросто.

Диана поехала в Пакистан, чтобы принять участие в кампании по сбору средств для онкологического центра в Лахоре, который Имран Хан основал в память о своей умершей от рака матери. Она хотела убедить своего доктора в том, что она способна на серьезные поступки. Она искала проблему, дело, в котором ее роль могла бы стать ключевой. Таким делом для нее стала кампания против противопехотных мин. Директор британского Красного Креста Майк Уитлам, зная ее потенциал, терпеливо убеждал ее, посылал ей материалы об этом проклятии XX века.

В январе 1997 года Диана впервые ступила на землю Анголы – богатейшей африканской страны, разоренной дотла и едва живой после 20 лет гражданской войны. Число остававшихся в земле мин оценивалось тогда в девять миллионов при численности населения десять миллионов человек – практически по штуке на каждого, включая младенцев. Улицы Луанды кишели безногими людьми; у многих не было даже костылей. Диану эта картина повергла в оцепенение. Она будто оказалась в каком-то дурном сне, кафкианском мире, завораживающем своей фатальной неизбежностью: оказавшись в нем, ты уже не можешь повернуться, сесть в самолет и улететь обратно к светским удовольствиям и комфорту. Этот мир будет преследовать тебя.

В городе Уамбо в больнице без электричества и с острой нехваткой коек ей показали девятилетнюю девочку, которой мина вырвала кишечник. Девочка доживала последние часы. Диана поправила на ней одеяло и долго о чем-то говорила, поглаживая ребенка по руке. Девочка не знала английского, а Диана португальского, но это было неважно. «Кто это был? – спросила девочка, когда Диана наконец ушла. – Ангел?» Она умерла в тот же день.

Министр обороны лорд Хау назвал участие Дианы в кампании за запрет противопехотных мин «пустым звоном». Он был задет тем, что действия принцессы Уэльской противоречат политике кабинета консерваторов. По мнению Хау, у нее были плохие советчики в этом вопросе. Нет чтобы заниматься защитой кошек, как Бриджит Бардо! Гораздо приличнее для светской дамы. «Это сложный, очень специальный вопрос, – твердили чиновники. – Нельзя просто показывать пальцем на безногих и требовать запрета!»

Ее поддержал теневой кабинет Тони Блэра, либерал-демократы, пресса, командующий американскими силами во время войны 1991 года в Персидском заливе генерал Норман Шварцкопф. В ангольский город Кито она прилетела вскоре после того, как там на мине подорвались семеро мальчишек, игравших в футбол на пустыре, как будто очищенном от мин. Она надела бронежилет, защитный щиток на голову и прошла по узкой тропинке через минное поле. «Пара журналистов не успела сделать хорошие снимки, – рассказывает Уитлам, – и в шутку попросили ее повторить. Она понимала, что эти снимки будут иметь огромный эффект. И прошла еще раз».

Спустя несколько месяцев тори проиграли выборы. К власти впервые за 18 лет пришли лейбористы во главе с 43-летним Блэром.

Рано или поздно это должно было случиться. Имя Хасната Хана опубликовал один из лондонских таблоидов. Принцесса Уэльская, писала газета, не желает огласки, потому что боится травмировать сыновей. Над статьей Диана хохотала вместе с сыновьями. Принцы Уильям и Гарри были прекрасно знакомы с Хаснатом и не имели ровно ничего против. Доктор же не смеялся. Он прекратил встречаться с Дианой, и ее смех превратился в истерику.