– Джинсы. Твои ботильоны – они еще ничего выглядят. А какой-нибудь топ поярче или с блестками я тебе дам.

– Только не с блестками!

* * *

Предпочтение вещей «только не с блестками» привело к тому, что возле барной стойки клуба, потягивая коктейль, Агата восседала в каком-то сером, отдаленно напоминающем греческие туники балахоне чуть ниже пояса.

Настроение у нее было такого же серенького цвета. «В кого я превратилась?» – уныло думала она.

Обилие ярко одетых и веселых людей рядом не добавляло ей энтузиазма.

Даже на свидание ее не звали вот уже сто лет.

Костюма на Хэллоуин не было, платья, которое можно было бы попробовать приспособить под данный костюм – тоже, и вообще никаких платьев – ни вечерних, ни коктейльных, ни просто праздничных, – у Агаты не было.

Яна натянула на себя брусничного цвета топ, из-под которого виднелось совсем немного облегающей юбочки, накрасила губы красной помадой и выглядела, как студентка, забежавшая на огонек между сдачей очередной сессии и свиданием с богатым и преуспевшим «папой». Агата, конечно, могла только порадоваться замечательному внешнему виду подруги, но где-то очень глубоко внутри ее грыз червячок некой неудовлетворенности.

Агата еще не пришла к окончательной мысли, что запустила себя, но ростки сомнений уже пустили корни в душе.

– Еще коктейль? – спросил бармен, наклоняясь и крича чуть ли не в ухо Агате. Музыка долбила по голове, было ужасно шумно, мигали лампочки на стенах, ослепляя и заставляя время от времени щуриться.

– Мне, мне коктейль! – обрадовалась Яна. – Давайте мохито. И рома побольше.

– Яна, думаешь, можно сразу начать злоупотреблять алкоголем?

– Агата, не будь занудой. Я воздерживалась всю прошлую неделю. А ты, между прочим, преспокойно распивала мартини. И никакой женской солидарности! Идем танцевать?

– Я пока не хочу. Посижу здесь с коктейлем.

– Отлично! Посторожи тогда мою сумку, не хочется с ней толкаться. Только, Агата, я тебя умоляю, будь осторожна!

– О чем это ты? – насторожилась Агата.

– Не пусти корни на этом стуле, не порасти мхом и не заплесневей! – фыркнула Яночка.

Агата открыла было рот для достойного ответа, но Яна уже устремилась в сторону танцпола.

Дальше начало твориться что-то неописуемое и феерически нелепое.

Впоследствии Агата, конечно, узнала из первых уст о коронном номере Яны, приберегаемом для ночных клубов, частных вечеринок, корпоративов и других мероприятий, где можно было позволить себе оторваться в танце.

Но сейчас она глядела на подругу широко открывшимися от удивления глазами.

На возвышение танцпола поднялась изящная, затянутая в брусничное барышня, которая с веселым и улыбчивым лицом вдруг принялась размахивать руками, подрыгивать ногами, делая это абсолютно не в такт ритмично пульсирующей музыке.

В первый момент Агате показалось, что Яне плохо, что девушка чуть ли не бьется в конвульсиях. Но лицо Яны было более чем счастливым.

Агата заметила, что почти все присутствующие в клубе с интересом уставились на танцпол. Да и сами танцующие тоже, отдалившись на едва заметное расстояние, поглядывали на Яну – кто с улыбкой, кто с беспокойством.

Яна продолжала изображать из себя волчка, марионетку, осьминога, паяца, проделывая все это чуть ли не одновременно.

Диджей давно сменил музыку с транса на техно. Наконец, движения Яны стали чуть более осмысленными и плавными.

Агата сама не заметила, как осушила второй стакан с мохито. Яна, кажется, научилась владеть руками, но с согласованностью движений рук и ног по-прежнему была беда.

Прошло еще немного времени, через две песни Яна принялась красиво изгибать талию и подключила к этому ритмичные движения бедер.

Агата и сама не заметила, в какой момент произошло окончательное превращение. Но теперь искусству танца Яны можно было лишь позавидовать. Необыкновенная координация движений, пластичное тело, где-то немного сдержанные кисти, где-то – фривольные приседания; в целом это выливалось в стильный и прочувствованный танец.

Когда очередная песня закончилась, люди на танцполе захлопали. Яна в ответ улыбнулась и кокетливо раскланялась.

Наконец она подошла к подруге.

– Что это было? – еле вымолвила Агата.

– Как что? Это такая фишка. Называется «я не умею танцевать».

– Но ведь более чем ясно, что ты умеешь… вернее, становится ясно в итоге. Серьезно, ты – как танцовщица на сцене. Зачем нужно было изображать, будто танцевать не умеешь?

– Это прием, и очень действенный.

– Прием?

– Ну… да. Смотри: тут полно девчонок. Все загорелые, красивые, модно одетые. Большая часть из них неплохо двигается. Мы с тобой тоже красивые и молодые, но как выделиться на общем фоне? Ответ очевиден: нужно сначала притвориться, что ты ужасен, но очень быстро учишься. Это юмор, пойми. От гротеска до…

– До профессионального стриптиза?

– А вот клеветы не надо. До этого я не опускаюсь. – Яна засмеялась.

– Но где ты этому научилась?

– Ну, в старших классах я с удовольствием занималась танцами. И латина, и современный танец, и даже немного классической школы. Главное здесь – чувствовать свое тело и слышать музыку. Идем танцевать?

– Нет уж, – отказалась наотрез Агата, – идти позориться рядом с тобой?

– Брось. Что за чепуха?

– Не брошу! Так, как ты, я точно не смогу двигаться. И изобразить волшебное превращение не получится. А на тебя уже и так все глазеют.

Словно в подтверждение Агатиных слов к ним подошел официант – молодой худенький парнишка; в руке он держал бутылку шампанского и два бокала.

– Молодые люди вон из-за того столика очень хотят вас угостить.

– Спасибо, наливайте, – благосклонно кивнула Яна.

– Видишь, что ты наделала?

– Вижу. Готова поспорить, что ждать открытия метро нам с тобой не придется. Кто-нибудь совершенно точно подбросит до дома…

– Яна, мне утром на работу!

– И что такого? – удивилась Яна. – Мне тоже. Агата, как ты жила в своей Москве? Никогда не тусовались до утра?

– Это совсем другое дело, когда ты работаешь, а не учишься.

– А вот и нет.

– А вот и да. Что, если с утра я буду страдать от похмелья? Выпить будет нельзя, коллеги учуют алкоголь.

– А в институте можно было похмеляться? – согнулась пополам от смеха Яночка.

Агата вздохнула обреченно:

– Мне бы хотя бы переодеться. И принять душ: тут накурено донельзя.