А также:

Новых объявлений не было. Большинство их висело на доске с тех пор, как Изакссон проходил здесь последипломную практику, а было это четыре года назад. Отсутствие новостей подействовало на него успокаивающе.

Волнуясь, он заглянул в индивидуальные ячейки.

В его ячейке лежало два извещения. В первом было сказано, что кафе теперь будет работать на два часа дольше, а во втором содержалось напоминание о том, что баллоны с углекислым газом меняют от восьми до девяти часов утра с понедельника по пятницу. Изакссон заглянул в ячейки коллег, но и там были те же извещения.

Он облегченно вздохнул.

Никаких предложений, никаких странных приглашений на работу, сулящую быстрые большие деньги, — ничего, что формально было обращено ко всем, но в действительности касалось его одного.

Никаких предложений типа «Обслуживание нобелевского банкета! Хочешь заработать немного лишних денег? Помоги нам в нашем розыгрыше и сэкономь деньги! Звони…»

Он позвонил. Он не просто позвонил, он, можно сказать, вприпрыжку помчался к телефону. Получив эту работу, он был в восторге, так как думал, что придется локтями расталкивать конкурентов. Только потом он понял, что это ксерокопированное безличное объявление предназначалось исключительно ему одному.

Как они узнали, что он может работать официантом?

Как они узнали, что ему нужны деньги?

Он потер подбородок, чувствуя, что покрывается холодным потом.

И вот теперь, в субботний вечер, он здесь, вместо того чтобы быть на вечере у Агнес. Однако после принятого решения он чувствовал себя лучше. Он запустил научную работу, но теперь с этим покончено. Он успокоился, приняв решение объяснить все в анонимном письме в полицию.

Он вошел в свой тесный кабинет. В помещении стоял кисловатый запах старой культуры кишечной палочки.

Надо проветрить кабинет, подумал он.

Изакссон прошел но коридору мимо комнаты с аппаратом секвенирования ДНК, мимо центрифужной и баклаборатории — все кабинеты были пусты. Он остановился у кладовой. Выдвинул лоток с чашками Петри и взял несколько колб. Поколебался у штатива с десятимиллилитровыми пробирками, но потом вспомнил, что пробирки у него есть. Потом взял лоток со стерильными иглами. Отпер кабинет карточкой, снова вошел туда, поставил принесенное оборудование, остановился у двери и прислушался.

Где-то сработала тревожная сигнализация. В лаборатории она обычно срабатывала, когда в баллонах падало давление углекислого газа, и надо было переставить шланги, чтобы не допустить снижения парциального давления газа в культурах. Весной в лаборатории всегда возникали проблемы с плесенью и гибелью культур, теперь у еще какого-то бедняги клетки начали задыхаться. Они непременно погибнут, если их никто не спасет.

Он вышел из кабинета и пошел на звук. Сигнал звучал все громче, по мере того как он подходил к концу коридора. Стройная девушка в лабораторном халате стояла у входа в шлюз цитологической лаборатории. Вид у девушки был растерянный.

— Тебе нужна помощь? — спросил Изакссон, и девушка подпрыгнула от неожиданности.

— Господи! — воскликнула она по-английски. — Ты же напугал меня до смерти! Ты можешь выключить эту штуку?

Очевидно, девушка была американка.

— Это тревожная сигнализация давления двуокиси углерода, — ответил Изакссон по-английски. — Ты не пробовала поменять баллон?

— Там есть еще и третий баллон? — спросила девушка и открыла дверь шлюза.

Изакссон вошел в помещение лаборатории и проверил показания манометра. Оба баллона были пусты. Кто-то забыл получить резервный баллон. Юхан покачал головой:

— В баллонах ничего нет. Получить новый баллон можно теперь только в понедельник — с восьми до девяти. Это кошмар. Прошу прощения, но ничего не поделаешь.

Было видно, что девушка сейчас расплачется.

— Но что будет с моими клетками? Я только на прошлой неделе получила эту партию, сберегла их от плесени, я так старалась. Давление углекислого газа в камере упало до 1,1 процента. Клетки не выживут до понедельника. Что же делать?

Она выглядела совершенно несчастной в своих больших, не по размеру, деревянных сандалиях и массивных очках. Изакссон почувствовал, что просто обязан помочь ей.

— Ты не посмотрела, есть ли полные баллоны в других лабораториях? — спросил он.

Девушка, казалось, испугалась еще больше.

— Но разве можно брать чужие баллоны? — спросила она.

Изакссон улыбнулся, подавив желание положить руку девушке на плечо.

— Ну, можешь позаимствовать мой запасной баллон. Это в следующем коридоре справа.

Ты не шутишь? — спросила она, сняла очки, и Изакссон увидел, что она очень привлекательна. На правой щеке был виден небольшой красноватый рубец, напоминавший формой маленькую птичку.

— Конечно нет, — ответил он. — Я помогу тебе его принести. Передай-ка мне вон ту штуку.

Он указал на большой гаечный ключ, лежавший на радиаторе центрального отопления, словно специально оставленный для такого случая.

Она бежала за ним по коридору, стуча каблучками сандалий. Широко раскрыв глаза, она смотрела, как он закрывал клапан и отвинчивал баллон, как грузил его в ручную тележку.

— Они довольно тяжелые, — извиняющимся тоном произнес Изакссон.

Замена баллона заняла у него не больше трех минут.

Тренировка — хорошая вещь, подумал Изакссон, вспомнив, как разбирал и собирал свой мопед. Он положил ключ на радиатор.

Девушка едва не заплакала от радости, когда давление углекислого газа поднялось до нормы и сигнал тревоги умолк.

— Как мне тебя отблагодарить? — спросила она. — Хочешь, накормлю тебя ужином?

Юхан Изакссон смущенно рассмеялся.

— Прости, но ничего не выйдет, — сказал он. — Мне надо поработать.

— Ну, может быть, немного пива? — настаивала она. Девушка подняла на него взгляд и захлопала ресницами.

Он снова рассмеялся, на этот раз не так скованно.

— Думаю, чуть-чуть пива мне не повредит.

Она восторженно хлопнула в ладоши и даже подпрыгнула, отчего подпрыгнули и ее собранные в хвост волосы.

— Отлично! Подожди, я сейчас…

Она исчезла в лаборатории и вскоре вышла с двумя бутылками «Будвайзера».

— Надеюсь, тебе нравится пиво этих янки, — сказала она, снимая лабораторный халат. Потом она сбросила сандалии и надела пару кожаных туфель на высоких каблуках.

— Силла, — прочитал он надпись на сандалиях, когда она понесла их в шлюз. — Это ты?

Она взяла у него бутылки и улыбнулась.