И вот уже «Тайга» во дворе. «Варяги» открыли огонь из окон, со звоном посыпались гильзы. В салоне стало дымно и душно.

Данила направил вездеход к наружным воротам, собираясь протаранить их с ходу. Но Гурбан скомандовал не делать этого:

— Не хватало еще тачку разбить. Отставить!

Он высунулся из вездехода с РПГ-7 в руках — несколько гранатометов «варяги» позаимствовали у покойной ныне одноглазой. На Гурбана тут же кинулся плешивый, как колено, зомбак, вцепился в куртку, дернул на себя, едва не вытащив командира из «Тайги». Держа РПГ одной рукой, Гурбан отмахнулся второй, попал зомбаку по роже, расплющил нос. Но плешивый и не подумал отступить. Спасибо Марише, она быстро и эффективно избавилась от проблемы — приставила ствол АК к виску зомби и нажала на спуск. Гурбана, конечно, чуток заляпало, ну да это не помешало ему жахнуть из гранатомета по воротам.

Бахнуло добротно, дымящиеся продырявленные створки сорвало с петель.

— Вперед! — скомандовал Гурбан, вернувшись в салон и задраив окно.

Даниле не надо повторять дважды.

Гусеницы провернулись, направив вездеход прочь от поселения, захваченного зомби.

С неба сыпал снег.

Плюясь пулями, вездеход оторвался от преследователей километра через два. Последнего зомбооленя, боднувшего оранжевый борт, пристрелил Ашот — вместо потерянной СВД он вооружился «винторезом». Пуля, угодив меж рогов, опрокинула зверушку на бегу. Зомболюди-наездники, оставшись без копытных, при всем своем рвении двигались слишком медленно и опасности для экипажа «Тайги» не представляли.

— Они пойдут по нашему следу, — задумчиво проговорил Гурбан, чистя оружие. Запасной автомат на случай внезапного столкновения лежал рядом, на обтянутой коричневым дерматином лавочке. — Обязательно пойдут.

Ашот пнул связанного Михася, от которого, мягко говоря, попахивало так, что Даниле в кабине неуютно было, хотя он стекло чуть опустил.

— Пулю в голову? — Толстяк предложил радикальный, но верный вариант. — Или сберечь патрон, ножом слизня отчикать?

Гурбан сделал вид, что не услышал. Типа занят — смотрит в окно, за которым медленно кружатся редкие снежинки. Вьюга закончилась, ветер стих, но снежок продолжал потихонечку сыпать, покрывая траву и цветы мягкой белой корочкой.

Ашот по-своему расценил молчание командира:

— Ну, на том и порешим. — Он выковырял из мультитула зазубренное лезвие. — Я-то честного слова не давал, с меня и взятки гладки, как говорит моя мамочка.

— А что еще она говорит? — Мариша фыркнула. — Чтобы ты жрал за троих и добавки просил?

— Насчет добавки не припоминаю, зато мамочка точно утверждала, что жены друзей — сплошь стервы. И теперь я знаю, что она права. — Ашот проверил остроту лезвия — провел режущей кромкой по подушечке большого пальца. Кровь не выступила, толстяк что-то буркнул себе под нос — мол, и так сойдет — и навис над зомбаком. Брезгливо схватив Михася за грязные спутанные космы, развернул голову затылком к себе.

Зомбаку такое самоуправство не понравилось. Он напряг мышцы шеи, вздулись вены, морда его побагровела, глаза выпучились.

— Какой же ты мерзкий… — Ашот скривился и чуть отвернулся, подведя лезвие к слизню, почуявшему опасность и потому нервно пульсирующему.

Все это Дан видел в зеркало.

Поддавшись внезапному порыву, он остановил вездеход, выскочил из кабины и, пройдя в салон — для этого не надо было выходить наружу, — перехватил руку товарища.

— Ты чего? — Ашот попытался вырваться — не получилось.

— Не надо.

— Братишка, ты в порядке? Мариша, потрогай ему лобик, у него температуры нет?

— Не надо меня трогать. — Данила жестом велел жене оставаться на месте. — Здоров я. Дружище, просто оставь зомбака в покое. Пригодится еще.

Ашот посмотрел на Гурбана, который оторвался-таки от созерцания местных пейзажей и, кашлянув в кулак, сказал, что пусть зомби поживет еще маленько, после чего приступил к осмотру ядерного фугаса.

Данила отпустил толстяка, и тот смиренно защелкнул лезвие обратно в мультитул.

— Ну, как знаете. Только потом не говорите, что я не предупреждал — уколы от бешенства делать придется… Может, ему хотя бы зубы выбить?

— Нет! — дружно выдали Бахир и Мариша, Дан и Гурбан.

Ашот, вздохнув, уселся на место.

* * *

По ощущениям Дана ехали часов шесть, не меньше. Ночь так и не наступила. Зато закончилась весна — снег усилился, дворники едва справлялись, сметая белые хлопья с лобового стекла. После того как вездеход едва не увяз в болоте — по вине Данилы, он отвлекся на Маришу, — Гурбан велел найти подходящее для лагеря местечко. Лучше бы на возвышении, чтобы со всех сторон открыто было — зомби не должны подкрасться незамеченными. Так что полярный день «варягам» только на руку в этом смысле — не надо жечь костры, от которых не только свет, но и ориентир для врага.

Нужный пригорок, поросший ягелем, скоро обнаружился, Данила заглушил мотор — стало тихо-тихо.

— Вы тут пока ужином займитесь, а мы обустроим территорию. Ашот, Бахир, со мной! — Вместе они выгрузили из вездехода пару ящиков, пока Данила с Маришей искали среди одеял и оружия спиртовки, консервные банки и чайник.

Таблетки сухого спирта занялись желтовато-голубым пламенем, затрещали, разбрасывая искры.

— Отсырел немного. — Мариша протянула к огню пальцы, хотя в салоне было тепло. — Ну, это ничего.

— Ага. — Дан подумал о том, как это замечательно — вместе с женой готовить ужин для проверенных друзей, с которыми спина к спине… Он смотрел на лицо Мариши, сплошь покрытое пятнышками засохшей крови — чужой крови, зомбацкой, — и ощущал безмерное тепло в груди, ту самую нежность, желание сделать всё-всё-всё для этого человека. Ощущал то, что в совокупности называется любовью.

Она поймала его взгляд, неуверенно улыбнулась и вдруг стала очень серьезной:

— Даня, мне надо сказать тебе кое-что.

— Я внимательно тебя… — Данила подвинулся к ней ближе. Сердечко кольнуло предчувствие чего-то важного, что изменит раз и навсегда его жизнь.

— Жрать готово?! — В вездеход шумно ввалился Ашот.

Мариша вздрогнула, отстранилась. Дан непроизвольно схватился за автомат.

— Чего тут у вас, а? Я б щас кракена сожрал! Вместе со щупальцами! И парочку зомбооленей!

— А Гурбан где? — Данила убрал ладонь с цевья «калаша».

За Ашотом в «Тайгу» забрался Бахир:

— Отлить ему надо. Ну и не только. Зачем лишнее в вездеход тащить?

— Пожалуй, я тоже не прочь… — Что-то важное осталось несказанным, момент был безнадежно испорчен, и все же Дан попытался все исправить: — Мариша, ты как?