Убийство наделало немало шуму, потому что на «северном курорте» сидело много людей с биографиями подобными биографии Скорняка, имевшими огромные связи в мире бизнеса, мафии и в правительственных кругах. Поэтому вполне естественно, что, опасаясь за свою шкуру, они не могли не забить тревогу. Некоторые добились перевода в другие тюрьмы, менее комфортабельные, но более спокойные, остальные сумели поднять на ноги все следовательские силы Генеральной прокуратуры и МУРа. Однако убийцу, сотрудничающего с «Чистилищем», и в этом случае обнаружить не удалось, хотя всем было ясно, что он работает в тюрьме. Как и «СК» в прошлом, «ККК» ошибок пока не допускал.

И наконец последовала серия взаимосвязанных казней, всколыхнувшая не только правоохранительную систему и правительственные круги, но и всю общественность. Ответственность за них взяло на себя «Чистилище».

Сначала у Зиновия Явлинского, водителя «форда», принадлежащего сенатору Свищову, «чистильщики» отрубили указательные пальцы на обеих руках. В заявлении «ККК», опубликованном на следующий день во всех крупных газетах, была приведена история с обгоном автобуса, в результате которого пострадали люди, а шофер автобуса получил пять лет, хотя был и не виноват.

Затем экзекуции подверглись сам сенатор Свищов, сотрудник ГАИ, давший показания против шофера автобуса, прокурор Красногорской прокуратуры Певзнер и судья Сукиасян. Все они знали, что осуждают невиновного человека. Однако Свищова лишили двух пальцев на правой руке, сотруднику ГАИ выдавили глаз, прокурору отрубили ухо, а судье проткнули язык шампуром: когда к нему пришли «чистильщики», Сукиасян вкушал шашлык…

Начальник Московского уголовного розыска отодвинул от себя раскрытую папку с пачкой дел, откинулся своей громоздкой квадратной тушей на спинку стула, так что тот жалобно скрипнул, и недовольно глянул на тихого начальника оперативно-розыскной бригады.

– Я все это уже знаю, Юрий Федорович. Ты мне результаты расследования давай, результаты, а не констацию фактов!

– Заказные убийства вообще раскрываются только на десять процентов, Александр Викторович, а когда заказчик и исполнитель – «Чистилище»… – Агапов безнадежно махнул рукой.

Его собеседником на сей раз был бывший руководитель ОРБ Синельников, получивший звание генерала и кресло начальника МУРа. Сам же Агапов из майоров передвинулся в подполковники и возглавил ОРБ. В остальном их отношения остались прежними, они прекрасно дополняли друг друга, понимали с полуслова и почти с одинаковой страстью относились к служебному долгу. Вне службы начальник и подчиненный превращались в друзей и частенько отдыхали вместе со своими семьями на лоне природы.

Синельников достал из холодильника литровую банку компота, налил чашку себе, предложил Агапову:

– Хочешь? Брусника моченая.

– Киллерами? – мрачно пошутил подполковник. – Ладно, давай налей, брусника хорошо действует на желудок.

Они выпили по чашке брусничного компота, потом Синельников придвинул к себе папку с документами и углубился в чтение. Поморщился, прочитав дело о похищении несовершеннолетних девочек для оказания сексуальных услуг клиентам. Поморщился еще раз, когда дошел до описания разоблаченных контор, занимающихся рэкетом. Проворчал:

– Будь моя воля, я бы позакрывал все эти «школы воинских искусств». Потому что готовят они в большинстве своем бандитов, материал для рэкет-групп и мафиозных структур.

Наконец Синельников дочитал сводку, молча налил себе еще брусничного компота. Агапов смотрел на него вопросительно, но молча.

– Мы ловим, а они гладят убийц по головке, – сказал начальник МУРа, имея в виду органы правосудия. – Кой толк от такой чистки?

– Ты это министру скажи, а мы не «чистильщики», плюющие на закон.

– К сожалению, тут ты прав, Юрий Федорович. Законы писаны для умных, для нас с тобой да для простого народа. Дураки и преступники же, как и правительственные чиновники, между прочим, их не читают и не соблюдают. Знаешь, к какому выводу я недавно пришел? Народ только мешает правительству хорошо жить. Будь его воля, оно превратило бы народ в бессловесных рабов.

– А разве еще не превратило? Интеллигенцию затравили, ученых разогнали, творческую элиту низвели до уровня домохозяек, зато нацию превратили в сословие торговцев и воров… Давай не будем об этом, Викторович, и без того тошно. Отметил приоритеты?

Синельников хлопнул тяжелой рукой по красной папке.

– Главными остаются убийства депутатов и офицеров. Понимаешь, какой парадокс? До появления «Чистилища» криминогенная обстановка в городе была гораздо спокойнее.

– Благодаря давлению Сверхсистемы. Этой конторе невыгодно поднимать шум.

– Соображаешь. Итак, снова перед нами «СК»… вернее, «ККК». Сменилась только вывеска, методы остались теми же. Придется и нам действовать в том же направлении.

– Что ты имеешь в виду?

– Министр издал директиву: организовать сверхсекретное подразделение для ловли «чистильщиков» и их последующего уничтожения.

– Да было уже это при Жаренове!

– А теперь главными по формированию группы будем мы. Так что готовь кадры, Федорович, будем выполнять директиву. Кстати, до меня дошли слухи, что аналогичные группы сформированы и в Минобороны, и в ФСБ.

– Не по душе мне эта директива.

– Думаешь, мне по душе? Ведь «чистильщики» по сути делают нашу работу быстрее и качественнее нас. А мы их должны ловить… и уничтожать! В общем, давай действуй. – Генерал снова прихлопнул папку ладонью. – Да, я тут подумал… что, если поискать художника, который работает на «Чистилище»? Того, кто малевал им кинжал для эмблемы. Что «СК», что «ККК» – одна и та же стилизация, одна и та же рука.

– Мне бы твою голову, генерал! – оживился Агапов. – Горе-то без ума, то есть когда его нет, а не наоборот, как писал классик. Идея отличная, раскрутим непременно.

– Читай «ТВ-парк», и даже твои редеющие волосы станут блестящими и умными. А в нашей стране горе всегда было от ума, а не наоборот.

Агапов улыбнулся, вставая.

– Тогда я лучше останусь глупым.

– Послушай-ка, Федорович. – Синельников снова взялся за папку. – Я тут кое-что не понял в деле Голышева. Эксперт написал, что рана, от которой он скончался, очень странная. Что это значит?

Агапов виновато развел руками.

– Я не в курсе.

– Узнай и доложи. С этим делом, чувствую, мы еще повозимся.

* * *

Полковник Юрген Томас Юстович занимался любовью на квартире у подруги, когда мелодично прозвонил многоканальный радиотелефон. На пятой гамме полковник не выдержал, разнял объятия крутобедрой мускулистой гёрл, командирши женского батальона спецназначения «Щит», и добрался до телефона.

– Юрген.

– Полковник, Балуев ушел, – раздался в трубке голос Кийка, командира отряда «Анальгин».