– Может, тебе к священнику надо? – нарушил молчание сержант. – Все-таки отнял три жизни? Легче станет.

Он словно угадал мои мысли, но подумал прямо в противоположном направлении, чем я. Он, наверное, сейчас думает, что я сижу и терзаюсь этими убийствами!

Я рассмеялся, вызвав его недоуменный взгляд.

– Меня воспитывали лицом к науке, Джеймс. Я верю в бога, но не фанатично, и уж тем более не испытываю вины за то, что отправил на тот свет тварей, которые убивали мужчин и потом съедали их.

– Дело твое, – пожал он плечами. – Я вот хожу каждое воскресенье. Жизнь длинная – мало ли как оно повернется-то в конце.

Следующим утром я не смог встать с кровати. Меня лихорадило, пот градом катился со лба, а тело было как чужое. Я не мог встать, не мог сесть, вообще ничего не мог. Обеспокоенные супруги, видя мое состояние, позвали инспектора, озабоченное лицо которого я смутно видел, пребывая в горячке, и я то впадал в забытье, то снова приходил в сознание.

– Я бессилен тут. Что последнее он ел? Пил? Что с ним произошло недавно? Похоже на отравление, но промывание желудка и пускание крови не помогли.

В редкие моменты, когда я приходил в себя, чувствовал, как чьи-то холодные руки трогали меня, открывали рот, вставляли что-то холодное в горло.

– Вытянул души у трех убийц.

– А-а-а, тогда срочно зовите ремесленника, – меня перестали трогать, и голос прозвучал сверху, – я не очень хорошо разбираюсь в ремесле, но думаю – дело в этом.

Голоса, звучавшие над моей головой, не давали мне спать, поэтому, чтобы они отстали, я открыл глаза и хотел послать их общаться подальше отсюда.

– О, очнулся, – обрадовался инспектор. С ним был еще один незнакомый мне человек. – И правда помогло.

– Молодой человек, разве вас не учили, что нельзя держать в себе много душ других людей? – строгим тоном поинтересовался человек в темном сюртуке и длинном цилиндре. По его взгляду и моноклю с зеленым стеклом я понял, что разговариваю с коллегой по цеху. Его монокль сразу же привлек мое внимание.

– Это паинит? – Я с трудом поднял руку и показал на его монокль.

– Вы не ответили на мой вопрос, – жестко оборвал меня он.

– На втором курсе мы это не проходили, – тоже пустил металл в голос я.

– Второй курс? И вы работаете с полицией? Кто это придумал? Ваш отец знает об этом? – поразился он.

– Знает, но ему плевать, – отрезал я. – Расскажите, что произошло?

– Десинхронизация душ, – пожал плечами он, – любой выпускник скажет вам, что нельзя смешивать в себе души разных людей и носить их в себе, не сливая в аниматрон. Сколько вы проходили с ними? Три дня?

– День. – Я покрылся холодной испариной.

«Проклятье, я же вытянул перед этим души еще из десяти останков тел!» – вспомнил я, но признаваться в этом сейчас явно не стоило!

– Странно, но в любом случае я откачал все излишки из вашей души, так что вскоре все будет нормально.

– Эй, а деньги! – возмутился я, вспомнив о своем финансовом положении. – Души денег стоят!

Он засмеялся и повернулся к инспектору.

– Очень энергичный молодой человек. Едва выкарабкался с того света, а уже про выгоду вспоминает.

– У него финансовые затруднения, – Дрейк пожал плечами, – сами видите, где он живет.

– В общем, мистер ван Дир, – ремесленник снова повернулся ко мне и выделил голосом мою фамилию, – боюсь вас огорчить, но распоряжение вашего отца никто не отменял, так что ваши сто гиней заработка отправятся вместе со мной к вашему опекуну.

– Сучий потрох! – Кулаки сжались сами собой, а изо рта впервые вырвалось грязное ругательство.

– Надеюсь, это вы не мне. – Ремесленник приподнял цилиндр, собирая ящик, в котором я узнал аниматрон. – Если вас это успокоит, свои десять гиней за вызов я вычту из этой суммы.

– Простите, сэр, я не хотел вас оскорбить, я ненавижу своего отца. – Гнев отпустил меня, ведь и правда – выплескивать всю накопленную злобу и ненависть к человеку, который унижает тебя месяц за месяцем, на других людей не стоило. Тем более тех, кто только что спас твою жизнь.

– Похоже, ты был прав. – Инспектор присел ко мне на топчан, когда ремесленник ушел. – Закажу у старшего инспектора твой прибор. Если бы он был у нас, такого бы не произошло.

Несмотря на ситуацию, я был даже рад – теперь можно будет безбоязненно сливать себе остатки душ трупов, а затем пользоваться личным аниматроном полиции. Жаль, конечно, что я не знал обо всех нюансах работы, что очередной раз мне напомнило о том, что нужно больше читать о своей профессии, а не бить баклуши.

«Но, черт подери, сто гиней! Сто! – Цифра не давала мне покоя. Из-за гребаного правила о совершеннолетии я не мог распоряжаться собой. – Можно было бы безбедно жить, снять комнату в нашем квартале».

– Ладно, я пойду тогда. – Инспектор поднялся, прерывая мои страдания об упущенной выгоде. – Завтра тебя ждать?

– Да, если вы придумали, во что мне теперь одеваться. – Я вернулся с небес на землю, вспомнив, что мечты – это, конечно, замечательно, а реальность такова, что я еще более нищий, чем думал ранее. А время практики шло, и недалек тот день, когда меня попросят заплатить за последний месяц проживания.

– Гарри нашел тебе приличный мундир, жена Оливера постирала и погладила его, так что не волнуйся, на первое время тебе будет что надеть, – успокоил он меня. – Потом что-нибудь придумаем. Мы ведь теперь тебе оказались должны. Поймал убийц за нас, – хмыкнул он, – кто бы мог подумать!

– Я не готов больше так напиваться, чтобы поймать кого-то еще, – улыбнулся я в ответ.

Он засмеялся, а затем неожиданно взлохматил мне волосы своей огромной ладонью и, словно сам засмущавшись своего жеста, быстро повернулся и ушел.

Я сидел на скамейке перед участком и сжимал кулаки от гнева. Начался второй месяц практики, но в моей жизни ничего не менялось. Завтрак и ужин были хороши, но меня бесило, что ребята и сержант Экстон подкармливают меня в обед. Эти небогатые люди, видя мое состояние, так спокойно делились со мной своей едой, что мне было неудобно отказываться, чтобы их не обидеть. Они ничего не просили, ничего не говорили, просто в один день один полицейский, в другой день другой, словно установив надо мной шефство, по очереди кормили меня обедом. Мне только и оставалось, что опускать взгляд и благодарить их.

Ненависть к отцу в очередной раз полыхнула так, что сердце застучало в груди, а кулаки с силой стиснули деревянные планки скамейки.

«Тварь!» Ненависть душила меня, но выхода у нее не было, что еще больше злило меня.

Меня отвлек звонкий сигнал парокара, который подъехал к участку. Первым с заднего сиденья пулей вылетел старший инспектор и, угодливо улыбаясь и кланяясь, придерживал дверь вылезающему с другой стороны человеку. Таким я видел его только на вечере у императрицы. Видимо, приехавший человек был важной шишкой, хотя на вид я бы не сказал. Простой серый сюртук без каких-либо знаков отличия и сухое, слегка вытянутое лицо. Правда, стоило нам с ним столкнуться взглядом, как я тут же передумал. Такой взгляд мог принадлежать только человеку, облеченному большой властью. Я помнил, как на меня смотрел отец, когда я первый раз показался в его доме, – как на мелкую букашку, которая мешается под ногами. Ровно такое же чувство я испытал сейчас, когда встретился взглядом с «серым сюртуком».