– Куда? – удивился Грас. Не скрывая своего раздражения, он продолжил: – Я только что предал огню тело моего отца. Сейчас должны быть поминки. Это не может подождать?

Солдаты переглянулись, и коренастый произнес:

– В королевский дворец. Приказ королевы Серфии. Его товарищ кивнул, чувствуя облегчение, что не ему пришлось объявить эту новость. Солдат выглядел таким довольным, что всколыхнул в Грасе худшие опасения.

– Я отправлюсь сразу после поминок, – ответил он очень спокойно.

Командор был безоружен. Ему не пришло в голову, что меч может понадобиться на похоронах отца. Придется ли ему расплачиваться за свою ошибку?

– Так не пойдет, – сказал высокий солдат. – Ее королевское величество разгневается на тебя. Почему бы тебе не отправиться с нами прямо сейчас, как положено?

– Когда я прибуду во дворец, то сразу извинюсь.

Он не хотел сердить их. «Что я сделаю, если они заставят меня пойти силой? Что может нож против двух длинных клинков?»

Неожиданно кто-то за его спиной произнес:

– Эти грубияны докучают тебе?

Грас с удивлением обернулся. Четверо или пятеро отцовских друзей встали за его спиной. Они пришли со своими мечами – командор мог поспорить, что наверняка бывшие гвардейцы только спали без них. Как и Крексу, им было около семидесяти, но они не казались дряхлыми или немощными стариками. Двое из них вряд ли могли сразиться с двумя солдатами. Но все вместе?

Орталис тоже встал плечом к плечу с отцом. Он не носил меча, да и мужчиной его вряд ли кто-нибудь назвал бы, но, судя по лицу мальчика, можно было не сомневаться, что сражаться он будет отчаянно, используя все дозволенные и недозволенные приемы.

Солдаты задумались, оценивая свои шансы отвести командора во дворец. Низкорослый попытался разогнать друзей Крекса.

– Пошли прочь, старики! Не суйтесь не в свое дело.

Это было ошибкой.

– Если мы здесь, значит, наше. А тот, кто не согласен, может оспорить это прямо здесь.

Его товарищи согласно закивали и взялись за рукоятки мечей.

– Я отправлюсь во дворец сразу после поминок, – спокойно сказал командор, – и тогда мы сможем все уладить.

Когда один из них произнес: «Королеве Серфии это не понравится» – и поспешил прочь, он не смог сдержать вздох облегчения. С большой неохотой его товарищ последовал за ним. Солдаты не отважились сразиться. Уходя, они спорили о чем-то.

– Кто были эти люди? – шепотом спросила Эстрилда.

– Посланцы графа Коракса, – пояснил Граc. – Он не может успокоиться, считая, что я должен ему.

– Надо же, ты догадался, что они прибыли от королевы Серфии. Чего они хотели от тебя?

– Это была его первая попытка. В следующий раз он придумает что-нибудь получше.

«Королева придумает что-нибудь получше, если действительно хочет получить мою голову». Командор вспомнил выкинутое в Туолу письмо с требованием явиться в столицу Аворниса. Иногда такие вещи не проходят даром.

Один из друзей Крекса потрепал его по плечу:

– Хочешь, мы проводим тебя до дома, командор? Никогда не знаешь, где тебя могут подстерегать мерзавцы, подобные этим.

– Спасибо, но... – Грас запнулся. Старик прав, а вежливость может стоить ему жизни. Он покачал головой: – Нет, друзья, спасибо. Я не хочу втягивать вас в это.

– Разумный парень, – произнес старый солдат, – совсем как его отец. Пошли.

– Да, – отозвался Грас, отходя от костра, – пошли.

Наставник короля Ланиуса с упреком покачал головой.

– Ваше величество, вы очень невнимательны. Последнее время я перестал приносить с собой розги, но, может быть, скоро мне придется снова вспомнить о них. Что с вами сегодня происходит?

– Простите...

Ланиус отлично знал, почему не мог сосредоточиться на геометрии. Его мысли были заняты Принией. Вчера она обучила его паре трюков – Марила таких не знала. Он раздумывал, сможет ли найти в архиве что-нибудь о взаимоотношениях мужчины и женщины. Возможно, это окажется очень интересным.

– Одного «простите» недостаточно, – возразил учитель. – Вам необходимо сосредоточиться, иначе мне придется поговорить с вашей матерью.

Прежде чем Ланиус успел ответить, гвардеец просунул голову в комнату, где проходили занятия.

– Что случилось, Раллус? – удивленно спросил Ланиус.

Никому не было позволено беспокоить его во время занятий. Он установил это правило давно, и в этом случае его слово оказалось законом – все были согласны с ним.

Но Раллус произнес:

– Маршал Лептурус хочет вас видеть прямо сейчас, ваше величество. Это важно.

– Что случилось? – спросил молодой король еще раз. Но Раллус просто молча ожидал его, стоя в дверях.

С глубоким вздохом Ланиус обратился к учителю:

– Я лучше пойду. И постараюсь поскорее вернуться.

Он нечасто ошибался – как и на этот раз.

Раллус привел его в комнату рядом с тронным залом, где его ожидали Лептурус и королева. Последнее время старый гвардеец выглядел подавленным. А сейчас, казалось, он не верил, что ему суждено увидеть рассвет следующего дня. Лицо Серфии поражало своей бледностью. Ланиус не замечал у нее прежде столько морщин. Глаза матери смотрели тревожно.

Волнуясь, мальчик спросил:

– Что произошло? – И вдруг его осенило. – О боги, – прошептал он, – граф Корвус наконец сразился с фервингами?

Лептурус коротко кивнул:

– Да, ваше величество. На дальнем берегу Туолы. Он устал ждать, пока Дагиперт нападет на него, и решился сам атаковать его. Те, кому удалось спастись, пришли рассказать о происшедшем. Говоря кратко, Корвус выбрал неудачное время, чтобы доказывать свою храбрость.

– Те, кому удалось спастись? – Ланиусу не понравились эти слова.

Старик еще раз коротко кивнул ему.

– Дагиперт встретил его на опушке леса. Корвус послал своих солдат – наших солдат – в атаку, и фервинги отступили.

Уже после первых фраз Ланиусу казалось: он сможет предсказать, что произошло дальше. Но все еще на что-то надеясь, он спросил:

– Корвус не забыл выслать вперед разведчиков?

Командир королевской гвардии покачал головой.

– Мы наступали. Стоило ли беспокоиться о таких мелочах? По крайней мере, ему так казалось.

– Кто может знать наверняка, думал ли он о чем-нибудь вообще, – с горечью произнесла королева.

– Никто – по крайней мере здесь – не знает, жив или мертв сам граф, – продолжал Лептурус. – Он торопился, счастливый, как...

– Счастливый, как любой мужчина в пылу преследования – на войне или в любви, – снова перебила Серфия. – Настолько счастлив, насколько глуп.