— Заткнись! — рявкнул Миаль и закрыл лицо руками. — Я всегда говорил, что ты ублюдок.

— Насколько мне известно, меня зачали в законном браке. А вот что до тебя, тут все может оказаться немного сложнее.

— Заткнись!

— Помнишь Синнабар? Ту рыженькую, что дала тебе лошадь.

— Ту рыженькую, что одарила тебя своей...

— Она подарила тебе глиняную фигурку, которую ты спрятал в карман рубашки. Там внутри было снадобье, которое просачивалось сквозь глину и впитывалось в твою кожу. Снадобье, которое погрузило тебя в транс.

— Куда погрузило?

— Течение жизни в твоем теле замедлилось до предела, так что твой дух сумел покинуть его. Должно быть, Синнабар считала, что ты достаточно одарен, чтобы сделать это добровольно, если потребуют обстоятельства, но недостаточно продвинут, чтобы без чужой помощи погрузиться в транс.

— Ты меня вконец запутал, — огрызнулся Миаль.

— Надо же! Тебя ведь так трудно сбить с толку.

Миаль поднялся на ноги, уткнулся взглядом в землю.

— Я жив. Где-то.

— В ветхой лачуге одной старухи, в семи-восьми милях отсюда.

— Как замечательно.

— Она позаботится о тебе, пока ты не сможешь вернуться.

— А когда я смогу!

— Когда действие снадобья окончится. И когда ты закончишь свои дела здесь.

— Сквозь дерево я прохожу, — сказал Миаль. — Почему же я не тону в земле?

— Вижу зачатки здравого смысла. Видимо, даже твоей ограниченной проницательности хватает, чтобы понять — это было бы не слишком целесообразно.

— Иными словами, ты не знаешь.

— Иными словами, — сказал Парл Дро, — ты бестелесен, но только до тех пор, пока сам этого хочешь. Ты можешь пройти сквозь каменную стену и стащить тарелку с кухни. Все, что от тебя требуется — ненадолго напрячь волю, — он сдернул с плеча инструмент, ухватил его за грифы и бросил Миалю. — Лови!

Миаль прыгнул вперед, не раздумывая, в его воображении промелькнула картина, как от удара о камни раскалывается дерево и трескается слоновая кость. Он успел поймать инструмент у самой земли. Тот оказался вполне твердым и тяжелым, струны тихонько дрожали, словно кот мурлыкал. Инструмент не проскочил сквозь руки менестреля. Миаль вцепился в свое сокровище, и колени у него подогнулись.

— Зачастую показать лучше, чем объяснить, — сказал Дро. Он опустился на землю, вытянув увечную ногу, и Миаль заметил, как мутная пленка боли на мгновение заволокла его черные глаза.

Миаль уселся на каменный выступ, уложив инструмент на колени. Словно зачарованный, он ласково оглаживал аляповато раскрашенное дерево с крошечными вкраплениями слоновой кости, как делал это всегда, пребывая в своем теле.

— Ты уверен, что я живой? — спросил он наконец.

— Уверен.

— Синнабар — сумасшедшая.

— Не совсем. Говорят, если явишься в Тиулотеф во плоти, тебя там подадут на обед.

— Она хотела мне помочь, вот так вот выпихнув меня из моего тела? Из-за песни, которую я хотел сочинить...

— Боюсь, что на самом деле она хотела помочь мне, — сказал Парл Дро. Он смотрел вдаль, на потрескавшуюся сухую корку, выстилавшую дно мертвого озера.

— Ты назвал это Тиулотефом, — сказал Миаль.

— Да.

— Если верить тебе же самому, это не очень-то мудро.

— Да.

Волна меланхолии захлестнула Миаля — волнение ушло, навалилась слабость. Он чувствовал гармонии инструмента, но играть не было ни малейшего желания. Пропасть тишины пролегла между ними. Вся земля погрузилась в молчание, которое пришло на смену призрачному шуму городской суеты. Легкий ветерок шевелил верхушки деревьев, но это был не столько звук, сколько беззвучие. Даже смолой от леса не пахло — или это зловещее место вытянуло из него все запахи, выпило жизнь из деревьев, из холма, из окрестных земель, как выпивало жизнь человека, который случайно или по принуждению попадал за стены Тиулотефа...

— Я провел ночь с Сидди Собан, — нарушил молчание менестрель. — Но мы не... если ты думаешь, что мы...

— Я ничего не думаю.

— И правильно. Но она сказала мне про связующее звено, которое держит ее на этом свете. Я тебе скажу, если поклянешься, что не причинишь ей вреда.

— Не причиню вреда?

— Не вышвырнешь из нашего мира. Пока она не будет к этому готова.

— Ты должен бы понимать, чего стоит мое слово.

— Я поверю тебе.

— Нет, ты не веришь мне. Что-то не дает тебе покоя, вот ты и хочешь мне рассказать, надеясь, что тогда загадка перестанет тебя мучить. Вот и все. И ради этого ты готов предать Сидди Собан.

— Она хочет убить тебя.

— Вряд ли у нее уже достаточно силы, чтобы хотя бы попытаться.

— Она очень сильна. Она вытягивала и твои силы — через меня. Жизненная сила охотников за призраками особенно хорошо укрепляет их добычу. К тому же она ведьма.

— Ты недооцениваешь собственную силу духа. Моя энергия была ей ни к чему. И я не стану тебе ничего обещать.

Миаль стал грызть травинку, которую ему в конце концов удалось сорвать.

— Даже если я все тебе скажу, у меня все равно есть преимущество. Ты потом поймешь, почему.

— Наверное, потому, — сказал Дро, — что связующее звено Сидди находится в твоем инструменте, который я только что тебе отдал.

Миаль застыл как громом пораженный.

— Какой же ты догадливый! Откуда знаешь?

— Я подумал о деталях из слоновой кости, — усмехнулся Дро. — Но, насколько я знаю, ни одна из ее костей не покидала тела, все они упокоились вместе с ним.

— Не кость, — сказал Миаль. — Зуб. Молочный зуб. Когда ей было чуть больше года от роду, она упала, и зубик выпал.

Миаль снова глубоко вздохнул, хоть ему и не нужен был воздух. Нелепость этой истории повергала его в уныние. Две вещи, определившие всю его жизнь, оказались ложью, двойной фальшивкой.

— Старый Собан хранил зубы Сидди. Из суеверия. Потом ему представился случай кое-что продать. Он вечно пытался сбыть фамильные ценности или мебель, чтобы выручить деньги на выпивку. Он был пропойца, как мой отец, наверное, потому они и познакомились. В каком-нибудь кабаке. Землевладелец и бродячее отребье напились вместе за вонючим столом. Потом Собан предложил моему подонку-папаше купить у него музыкальный инструмент, какого больше нигде не встретишь. Из заморских краев. Мой окосевший от выпивки папаша пошел к Собану домой, взглянул мельком на инструмент и решил, что он, папаша, гений, он его освоит и поймает удачу за хвост. Бывали у него порой такие мысли. Он деловито пощупал инструмент, подергал струны, подул в мундштук и сказал, что покупает его, только вот тут кусочек слоновой кости из инкрустации выпал, так что не скинет ли Собан цену?